Даже эти, прошедшие самый ад войны, казалось бы озлобившиеся, рано повзрослевшие парни и девчата – они очень плохо понимали такое. Уже после, в Италии, лично наш «жандарм», наблюдая, как и чему я обучаю гарибальдийцев, резко сказал мне наедине:

– Ты, придурок, хотя бы иногда думай, кому, когда и как что-то говоришь.

Тогда я этого не понимал. Но сейчас, в самом конце жизни – наверное, стоит признаться, что и я был среди тех, кто сеял зло. С самыми лучшими намерениями, желая спасти своих братьев по оружию – но тем не менее. Уверен, кто-то из моих «студентов» именно так и действовал – сперва в Берлине, потом в той же Италии, в необъявленной и вечной войне с бандитами и фашистскими недобитками, потом – в Китае, Африке, на Ближнем Востоке и черт знает где еще. Сначала стреляй – после будем разбираться.

В тот день нам нужно было всего лишь проверить пару домов. Нас не ставили на линию атаки – но в квартале, где мы расположились, иногда постреливали. Даже не снайперы, потому что обычно не попадали. Подозрительная дырка, ход в подвал – как уже много раз бывало, действия отработаны, «сейчас разберемся и пойдем обедать». Первым делом туда гранату, кто не спрятался, мы не виноваты. Даже шик был, рычаг отпустить, произнести «двадцать один» – это минус одна секунда, и тогда лишь кидать – мы все равно за стеной, а у немцев меньше времени, чтобы лечь. Валька шел первым, он кидает, за ним Скунс, прикрывает. Запал шипит уже – и тут в дырке показывается киндер лет восьми.

А «фенька» уже целую секунду в руке, еще через три рванет. Валька и сообразил, крикнул Сереге:

– Ложись! – гранату в угол двора, со всей силы, успел еще киндера пихнуть в подвал и сам рыбкой за кучу кирпича. Все сделал грамотно, я от соседнего дома видел. И Скунс тоже ворон не ловил, залег. Валька цел, немцы тоже (там в подвале целое семейство гражданских сидело, наружу нос боялись высунуть – «русские варвары» убьют). А Сереге Куницыну всего один осколок – в голову.

Разбирательства не было – всем все было ясно. И лежит сейчас наш Серега в Трептов-парке навеки под монументом. Цветы каждый год, девятого мая. День Победы здесь тоже девятое – и, наверное, не случайность, знал ведь товарищ Сталин, на какую дату подписание капитуляции немцам назначать! Ну а для меня лично, для всех нас, кто «из будущего», этот день был не конечной станцией, а промежуточной остановкой – знали мы, что не будет нам вечного мира! Снятся ли мне сейчас, уже на старости, кошмарные сны? Редко. Все мы – и те, кто пришел из будущего, и те, кто шел в новое будущее вместе с нами (как тот же «пиранья» Костя Мазур, до сих пор вроде бы не осчастлививший царство Нептуна своим визитом), повидали предостаточно дерьма и крови, чтобы не страдать выдумками подсознания. Нам и наяву хватало приключений. Знаете, как говаривал один джедай в некой выдуманной, но очень реалистичной книге: «Там, во сне, в сражении я все делаю правильно. В свой кошмар я попадаю, когда просыпаюсь».

Да, в этой реальности мы прошли не пол-Европы, а две трети ее. И обрели совершенно неожиданных союзников. Тогда из Берлина нас вдруг вызвали обратно в Италию: «дело политическое, товарищ Смоленцев», поскольку отношения с Католической церковью для СССР сейчас очень важны – оказалось, не забыл папа свое обещание, когда назвал меня «рыцарем» и сказал про награду. Орден Святого Сильвестра – всем, кто фюрера брал, четвертая, рыцарская степень, а кто из нашей команды еще и папу с острова вытаскивал, тем третья, командорская. Лазарев тоже «рыцаря» получил. И Лючия тоже стала «рыцарем», вернее «дамой». Ну, а что после было…