Петра сказала спокойным голосом:
— Он тоже не горит желанием видеть тебя.
— Заткнись, Арканин, — сказал Мадрид, — к нашему опыту мы теперь добавим другой. Но какие бы препятствия не выдумали на нашу голову офицеры, мы все еще остаемся…
— Саламандрами! — рявкнули солдаты в один голос.
Инстинктивно у Эндера изменилось восприятие происходящих событий. Это был своеобразный обряд, ритуал. Мадрид не пытался обидеть его, он пытался справиться с собственным недоумением и одновременно усилить контроль над армией.
— Мы тот огонь, который поглотит их. Наши животы и внутренности, головы и сердца вспыхнут яркими огнями, но сольются в единое пламя…
— Саламандры! — вновь раздалось многоголосье, слитое в одно слово.
— Даже этот единственный не ослабит нашего могущества…
В это мгновение Эндер позволил себе маленькую надежду.
— Буду упорно работать, стараться и быстро всему научусь, — произнес он.
— Я не давал тебе разрешения говорить, — ответил Мадрид. — Я намерен избавиться от тебя как можно быстрее. Я готов дать в придачу к тебе кое-кого более ценного, но такого же мелкого и хуже, чем бесполезного. Будешь еще одним замороженным, таких в каждом бою не мало — вот и весь ты. Но мы теперь в такой стадии, что каждый замороженный солдат имеет разный статус. У нас нет ничего личностного и личного. Но я уверен, Виггин, что ты сумеешь попрактиковаться за чей-либо счет.
— Он горит желанием, от всего сердца, — проговорила Петра.
Мадрид подошел ближе и ударил девочку по лицу тыльной стороной ладони. Раздался глухой тихий удар. На лице всплыли яркие красные следы — четыре полоски пробороздили щеку. Там, где пальцы Мадрида обрушились на кожу, появились капельки крови.
— Вот твои инструкции, Виггин. Надеюсь, что объясняюсь с тобой в последний раз. Когда бы мы не тренировались в комнате баталий, ты не должен вертеться под ногами и мозолить глаза. Конечно, ты будешь находиться там же, но ты не будешь принадлежать никакому подразделению и участвовать в маневрах. Когда начнется отработка боя, ты обязан быстро переодеться и занять свое место возле калитки вместе со всеми. Но ты должен оставаться за воротами, пока не пройдет четыре минуты с начала игры. Войдя в ворота, ты должен оставаться возле них, не вынимая оружия и не сделав ни единого выстрела. Замри и дожидайся конца игры.
Эндер послушно кивнул. Он был ничем, пустым местом. Он надеялся лишь на то, что Мадриду удастся быстро обменять его.
Он заметил так же, что Петра не заплакала и не сморщилась от боли, даже не дотронулась до щеки. Хотя одна ранка еще сочилась и истекала тонким красным ручейком по челюсти на шею. Возможно она и была отверженной, но с того времени, как Бонзо Мадрид тоже не стал другом Эндеру, ему сделалось абсолютно безразлично с кем водить дружбу, ладно, пусть это будет Петра.
Ему отвели койку в самом дальнем конце комнаты. Это была верхняя полка, так что, лежа на ней, он даже не видел двери казармы. Ее перекрывала искривленная перспектива потолка, усиленная протяженностью комнаты. Вокруг него располагались усталые забитые мальчики с самыми низкими оценочными баллами. Они не произнесли в адрес Эндера ни единого одобрительного или приветственного слова.