Некоторые игры они знали, в некоторые они даже играли у себя дома. Там были легкие и трудные игры. Эндер быстро освоил двухмерные пространственные игры на видео и начал приглядываться к играм старших мальчиков. Они играли в голографические игры с парящими в воздухе объектами. Он был единственным новобранцем в этой части комнаты, и в принципе любой из старших мальчиков мог легко выпроводить его. Что ты здесь крутишься? Потерялся. Ну так лети назад. И, конечно, он легко мог улететь в условиях пониженной гравитации. От легкого пинка он мог долго бежать, едва касаясь ногами пола, пока не воткнется в кого-нибудь или во что-нибудь.
Всякий раз, однако, он обнаруживал себя, переходя с места на место, чтобы видеть игру с разных углов зрения. Он был слишком мал, чтобы сразу понять принципы игры. Но не придавал этому значения. Ему удалось уловить кое-какие моменты по передвижению объектов в воздухе. Способ, каким игрок прокладывал в воздухе тоннели, тоннели из света. Вражеские корабли отыскивали эти тоннели и безжалостно уничтожали корабли игрока. Игрок мог ставить ловушки: мины, блуждающие бомбы, антенны, отлавливающие флот противника и сбивающие их с пути, уводя в бесконечность. Некоторые игроки были очень умны и вели интересные тактические игры, некоторые проигрывали почти сразу.
Эндеру эти игры понравились, особенно когда два мальчика играли друг против друга. Тогда они могли использовать тоннели и коридоры друг друга. В этом случае он уже легко определял победителя, который умело пользовался хитроумными маневрами и, как правило, проявлял больше сообразительности.
Через час простое наблюдение стало надоедать и изрядно утомило его. Эндер освоил принципы, понял правила компьютера; он решил, что тоже может выиграть, овладев управлением и обхитрив врага. Он уже сам догадывался, что лучше предпринять: штопор, если враг ведет себя так; антенны — в другом случае… Обман и ожидание вместе с ловушками. Например, расставить семь ловушек, а затем завлекать в них по очереди. Там не было опознавательных сигналов и суть игры во многом определялась тем, что компьютер действовал быстрее, чем срабатывали человеческие рефлексы. Это не было смешным. Он хотел сыграть с другими мальчиками. С теми, которые так наловчились в игре друг против друга, что пытались соперничать с компьютером. Они уже больше думали, как машина, нежели просто люди.
«Я могу побить их тем же способом. Я могу побить их тем же способом».
— Я хочу сыграть с тобой партию, — обратился он к мальчику, который только что выиграл.
— Я что-то плохо вижу, что это? — спросил мальчик. — Это клоп или баггер?
— Мелкий представитель только что прибывших гномов, — пояснил другой парень.
— Он даже говорит. Ты подозревал, что они могут разговаривать?
— Я понял, — сказал Эндер, — что ты боишься сыграть со мной на пари: две из трех.
— Побить тебя, — язвительно проговорил мальчик, — проще, чем пописать в душе.
— Это будет даже не смешно, — добавил другой.
— Я — Эндер Виггин.
— Только послушайте; слушай ты, пустышка. Ты никто. Усек? Заруби себе на сопливом носу, ты — никто. Ты будешь пустым местом, пока не получишь первое боевое крещение, не убьешь хоть одного врага. Понял?