На следующее утро меня ждало сообщение.

Она справилась. Даже поговаривают о том, чтобы отпустить ее сегодня домой. Я не должен был грузить тебя своими проблемами, это слишком тяжело. Но я с трудом верил, что все происходит наяву, пока не рассказал тебе. Спасибо. – Р.

Я прижал телефон к груди и почти обнял его. Мгновение спустя в мою дверь постучали.

– Мистер Холден? – позвала Беатрис. – Venha comer. Você vai se atrasar para a escola.

Идемте есть. Вы опоздаете в школу.

Я зажмурился, и на моих губах против воли растянулась легкая улыбка.

– Мистер Холден? Você tá bem?

Все в порядке?

– Tô bem, – крикнул я в ответ. – Сегодня в порядке.

Декабрь

Даже узнай я, что это будет последний футбольный матч в моей жизни, я бы все равно не мог ничего изменить.

«Койоты» Кэмпбелла в нашей лиге занимали второе место, сразу за нами. Мы уже выиграли чемпионат, но если побьем сейчас и их, то станем непобедимыми, чего никогда не случалось в истории футбола Центральной школы Санта-Круза.

Мы проигрывали 18–21 с четырнадцатью секундами в запасе, наш мяч на их сорока семи. По стратегии тренера нужно было дать короткий пас в бок нашему тайт-энду. Его задача заключалась в том, чтобы вынести мяч за линию, остановить время игры и тем самым дать нашему кикеру шанс сравнять счет.

Но во время совещания на поле все парни отказывались от овертайма. Они хотели победить. Это был последний раз, когда наша команда играла вместе. Я уже несколько недель был готов к концу сезона, но все равно почувствовал укол ностальгии. Они заслуживали от меня максимальной отдачи.

– Тренер обозначил стратегию, значит, играем, – сказал я, но бросил на Донти быстрый, многозначительный взгляд.

Он незаметно кивнул, и совещание закончилось.

Наша команда нападающих выстроилась в линию против защитников «Койотов» – ряд хмуро уставившихся на меня лиц.

– На счет два, на счет два!

Ченс передал мне мяч, и я отступил, притворился, что пасую Исайе, а сам осмотрел поле.

Как и предполагалось, их защита разгадала нашу стратегию, и плотно перекрыли тайт-энда и раннинбека. А против Донти всего один парень. Ошибка.

Я увернулся от проскочившего мою линию защитника. Ему удалось схватить меня за руку, но я вырвался и отскочил, когда тот рухнул на землю. Слева размытым пятном маячил Донти. За доли секунды мой мозг и рука рассчитали угол и расстояние. И я сделал бросок.

Два защитника зажали меня как раз в тот момент, когда мяч взлетел в воздух. Из легких с шумом вышибло воздух, и голова затряслась в шлеме, как в консервной банке, когда мы все повалились на землю. На несколько секунд я погрузился в хаос взрыхленной земли под носом и мелькания красно-белой униформы противников, навалившихся на меня сверху. В ушах стоял гул проклятий и недовольного пыхтения.

Затем по толпе прокатились радостные возгласы. Оглушительный рев. Я улыбнулся в землю, а затем Ченс и Майки Гримальди подняли меня на ноги. Ченс ухватился пальцами за решетку на моем шлеме и заорал. Никаких слов, только бессмысленный, варварский победный вопль.

Я огляделся и увидел удрученных «койотов», уперших руки в бока и понуро качающих головами. Толпа превратилась в неистовое море синего и золотого. Счет теперь показывал 24–21, а на часах оставалось две секунды.