– Конечно, не против, – отвечает папа. – Чем больше семья, тем веселее.

Словно по сигналу, мы слышим, как открывается входная дверь, и из прихожей зовет Беатрис.

– Эй? Я пришла.

Я ухмыляюсь, и Холден идет поприветствовать женщину, которая была ему до сегодняшнего дня единственной семьей. Когда он вернулся в Санта-Круз, она стала его первым гостем после меня. Я не был свидетелем их встречи, но Холден вернулся с опухшими и красными, но счастливыми глазами. Еще один осколок встал на место.

Холден возвращается с Беатрис, ее рука покоится на сгибе его руки.

Так, словно она вела его к алтарю.

Я обуздываю мысли, которые слишком полны опасной надежды. Холден большую часть своей жизни провел в той или иной тюрьме – в доме без любви, на Аляске, в лечебнице… Может быть, я прошу слишком многого, слишком рано.

Амелия читает по лицу мои мысли и отводит меня в сторону, пока папа приветствует Беатрис и целует ее в щеку.

– Передумал?

– Нет. Но что, если?..

– Никаких если.

– Прошел всего год…

– Год и сто жизней, – говорит Амелия. – Я же вижу. Все это видят. Как сильно вы любите друг друга… ваша любовь самая прекрасная на свете.

– Хотелось бы, чтобы мама тоже это видела.

– Она видит. – Амелия сжимает мою руку. – Она все видит.

– Ривер, meu doce menino[48], – восклицает Беатрис и подходит, чтобы погладить меня по щеке. – Ты сегодня очень красиво выглядишь, правда? – спрашивает она у всех присутствующих, прижимая руки к сердцу.

Я смеюсь и наклоняюсь поцеловать ее в щеку.

– Здравствуйте, Беатрис. Очень рад вас видеть.

Она обхватывает ладонями мое лицо.

– Meu Deus[49]. Ты только взгляни на своего мужчину! – говорит она Холдену. – Такой красивый сегодня. По какому случаю? Мой день рождения?

Я в панике смотрю на Амелию, и она тут же хватает Беатрис под руку и отводит с папой на кухню, спрашивая ее совета по поводу дикого риса.

Холден прижимается к моему плечу.

– Нет ничего лучше, чем наблюдать, как твоя семидесятилетняя тетушка пускает слюни на твоего парня.

– У нее хороший вкус.

Холден разражается смехом, который сдавленно обрывается, когда раздается звонок в дверь. Его лицо слегка бледнеет.

– Они здесь.

– Я открою!

Амелия проносится мимо нас к двери и возвращается с Маргарет и Реджинальдом. Он несет бутылку игристого сидра, а у нее букет подсолнухов. Их знакомят с папой, и они обнимаются с Беатрис, как будто это старая подруга, а не бывшая работница.

Я тянусь к коробочке в кармане. Не ожидал большой аудитории. Нервы напрягаются до предела, но затем вижу Холдена за легким разговором с улыбающимися Маргарет и Реджинальдом и понимаю, что вечер только что стал более совершенным.

Ужин подан, и мы все сидим за столом и передаем дикий рис, спаржу в топленом масле, теплые булочки, салат и палтуса на гриле, который у папы получился идеальным.

Но еда кажется мне почти безвкусной. Каждый кусочек и каждая минута приближают меня к главному моменту. Я смотрю через стол на Холдена. Он сидит между своим дядей и Беатрис. Холден ловит мой взгляд, и я почти уверен, что он изобразит какую-нибудь двусмысленность со стеблем спаржи. Но он ведет себя прилично. Немного скованно, но вполне мирно.