– Серьезно? Мы… мы с удовольствием.

Дядя Реджинальд кивает.

– С огромным удовольствием.

– Прекрасно. Мне нужно сделать один звонок. Сейчас вернусь.

На негнущихся ногах дойдя до кухни, я достаю телефон. Ривер отвечает после одного гудка, как будто ждал моего звонка.

– Что случилось? Ты в порядке?

– Я только что пригласил тетю и дядю на сегодняшний ужин к твоему отцу.

– Да неужели? – спрашивает Ривер, и радость перекрывает настороженность в его голосе.

– И что это означает?

Он озадаченно смеется.

– Думаю, это означает, что ты хочешь провести с ними время. Как можно скорее.

– Я тоже так думаю, – отвечаю я, сам еще в шоке. – Это нормально?

– Ну… да. Если ты этого хочешь, то более чем нормально.

– Хочу. Мне просто нужно было услышать твой голос. А то кажется, что я сплю.

– Ох, малыш… – Голос Ривера внезапно прерывается от эмоций.

– Не начинай, – предупреждаю я. – Ты сам виноват, что я стал таким мямлей.

– И я совершенно не возражаю. Иди к своим тете и дяде, – говорит Ривер, и волнение возвращается. – Попрошу папу и Амелию добавить еще два прибора.

Я с облегчением выдыхаю.

– Спасибо. Люблю тебя.

– И я тебя люблю. И еще, Холден. Счастье, которое ты сейчас чувствуешь. Не сомневайся в нем. Ты его заслуживаешь.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

– Тебе стоит замолчать, иначе я сорву с тебя одежду, как только увижу, и мы никогда не доберемся до ужина.

– Чем это будет отличаться от любого другого дня? – усмехается он. – Иди. Буду дома через несколько минут.

Я вешаю трубку и возвращаюсь в гостиную к своим тете и дяде. Они выглядят по-другому, более родными, чем тогда, когда я пытался держать их от себя подальше.

– Все в порядке. Ужин в семь.

Они оба встают с дивана и медленно приближаются ко мне.

– Спасибо, – говорит тетя Мэгс. – За приглашение и за то, что простил нас.

Наступает неловкое молчание, и никто из нас не двигается. Тогда дядя Реджинальд произносит:

– Ну, нам лучше пойти домой и подготовиться к ужину. Напишешь адрес?

Мы обмениваемся номерами телефонов. Я отправляю ему адрес Джерри Уитмора, и снова наступает напряженное молчание, пока я провожаю их до двери.

– Эм… мы можем что-нибудь с собой принести? – спрашивает тетя Мэгс. – Может быть, бутылку вина или две?

– В этом нет необходимости. Кстати, я перестал пить. В завязке.

На их лицах одновременно появляется смесь беспокойства и гордости. В точности как у любящих родителей, и внезапно я понимаю, что вот-вот расплачусь. Снова.

Дядя Редж качает головой.

– Холден… Ничего, если я тебя обниму?

Я не могу ни двигаться, ни дышать. Чувствую, как киваю.

– Ага, – хрипло отзываюсь я. – Было бы неплохо.

Дядя Редж неуверенно приближается. Я все еще не могу пошевелиться, как будто окаменел. Даже когда мой первый роман получил Национальную книжную премию, я и близко не испытывал таких ощущений, как сейчас. Дядя крепко обнимает меня, и когда он уже собирается отстраниться, я обнимаю его в ответ. Наша скованность тает, и он прижимает меня к себе; я чувствую запах «Олд Спайс» и сигар, лосьона после бритья и кондиционера для белья. От него пахнет так по-родному, что на глаза наворачиваются слезы.