Оставшись в одиночестве, я отвернулась от двери. Я знала, что сегодня мне не уснуть. Вместо этого, я стала думать: об Адаме и о том маленьком домике, которым я владела и который любила. Думать о моем собственном прекрасном садике, на который изливала я всю мою любовь в те дни, когда жила дома, а не в чужих людях. Думала про то, каким простым казалось все тогда, когда мне не о чем было переживать, кроме как о каком-нибудь предстоящем проекте да о том, можно ли рассчитывать на то, что взойдут семена, заказанные по тому или по иному каталогу. Так многое изменилось с той поры, как я приехала в Хайбери Хаус. Так многое изменила я сама. Так сильно изменилась я сама.

Я услыхала чьи-то далекие крики, доносившиеся откуда-то снаружи коттеджа. Я приподнялась на локтях, вздрогнув от той боли, что гнездилась в глубине моего тела.

— Будь благоразумен! — это вскричал мистер Мелькорт, я узнала его по голосу.

Кто-то очень сильно ударил во входную дверь и она распахнулась: — Винсента! Винсента!

— Мэттью, — прошептала я, упав обратно на подушки, вся сжимаясь и подтягивая покрывало к груди.

Секунду спустя, в двери моей спальни ворвался Мэттью и рухнул на колени возле моей кровати: — Моя дорогая, что случилось? В чем дело? — спрашивал он, сжимая мои руки.

Следом за ним в комнату ворвались его сестра и ее муж, оба задыхались от быстрого бега. Они преследовали его всю дорогу, от самого особняка до коттеджа, отчаянно пытаясь удержать его, не дать ему увидеться мной.

— Мэттью Годдард, о чем ты думаешь, врываясь в коттедж мисс Смит подобным образом? Это крайне неприлично.

— Винсента, что с тобой? — спросил он, не обращая ни малейшего внимания на свою сестру.

Я кинула свирепый взгляд на нее и ее мужа: — Разве вы ему не сказали?

— Не сказали мне что? — спросил Мэттью.

— Это не твоя забота, Мэттью, — чопорно произнесла миссис Мелькорт.

— Винсента, в чем дело? Мне передали весточку от миссис Крисли, мол, тебе стал плохо и послали за доктором, — сказал он.

У меня ком к горлу подкатил, в тот момент я испытывала странное чувство — смесь ненависти и благодарности — по отношению к экономке за то, что она вмешалась. Он имел право знать. Он был отцом.

Он крепче стиснул мои руки: — С младенцем все хорошо?

Я расслышала, как его сестра сделала судорожный вдох и как мистер Мелькорт промолвил: — А я говорил. Но мне не было до них дела.

— Нет.

Его пальцы разжались, безвольно соскользнули, он выпустил мои руки из своих рук. Я его потеряла.

— Мэттью, это высшей степени неприлично. Я должна настаивать на том, чтобы ты немедленно покинул этот дом, — сказала миссис Мелькорт тонким от волнения голосом. Она знала, я могла поклясться, что она знала, это было ясно по тому, как она глядела на меня, но она доблестно старалась делать вид, что не знает.

— Это отнюдь не твое дело, Хелен, — сказал он.

— Сию же минуту, Мэттью, ….

— Тебя это тоже никоим образом не касается, Артур, — огрызнулся он на мистера Мелькорта.

— Если мисс Смит вступила в опрометчивые отношения, проживая под этим кровом, который мы предоставили ей, то тогда я не вижу, каким образом ее работу по найму будет возможно продолжить. Мне придется просить вас покинуть наше поместье немедленно, мисс Смит.