– Есть лишняя мелочь? – пробормотал я, еще раз встряхнув стаканчик. Черт, чем-то воняет. Потом я понял, что запах шел от меня.

– Привет, – раздался глубокий голос. Я узнал его. По спине пробежал холодок страха, и я окончательно проснулся.

Передо мной на корточках сидел Ронан Венц, позади него виднелись оживленные улицы центра города. Он выглядел прилично. Даже заляпанные краской джинсы казались новыми. Как и рабочие ботинки. Надпись: «Венц и Моралес, подрядчики» красовалась на его футболке, рукава которой плотно обтягивали огромные руки. В них было достаточно силы, чтобы пробить окно машины и вытащить сквозь него парня.

– Чего ты хочешь, Венц? – садясь, пробормотал я. В животе громко заурчало. Я привык к этому звуку. Теперь голод стал частью моей жизни, как хромота или провисшее веко.

Ронан нахмурился и поднялся на ноги.

– Пойдем со мной, – проговорил он.

Я фыркнул.

– Мне некуда идти. Совершенно.

«Нечего есть. Негде жить. Ничего. У меня ничего нет…»

Ронан потер рукой подбородок. За его спиной я разглядел вывеску «Неземной мир». Из всех мест в центре Санта-Круз, где можно сидеть и просить милостыню, мне больше всего нравилось это, возле магазина Шайло. Не настолько близко, чтобы она меня заметила. И все же отсюда я мог наблюдать за непрерывным потоком покупателей, входивших в магазин и выходящих из него. Большинство уносили с собой небольшие белые пакеты с золотой надписью. Я знал, что ее магазин выжил, и это единственное меня грело.

Хотя этого было чертовски мало.

Ронан чуть подтолкнул носком ботинка мою почти развалившуюся кроссовку.

– Давай, Фрэнки. Вставай.

Я нахмурился.

– Какого хрена, Венц? Я уже отсидел срок. Нам больше нечего друг другу сказать.

Он небрежно хрустнул пальцами.

– Ошибаешься. Осталось одно незаконченное дельце.

«Вот черт».

Если Венц захочет разорвать меня пополам, он вполне с этим справится. Похоже, он считал, что года в тюрьме за ложное обвинение оказалось недостаточно. Меня выпустили три месяца назад, и я жил на улице. Может, Шайло все же меня заметила.

Я поднялся на ноги, пытаясь совладать с левой ногой. В последнее время казалось, что она завалилась спать и только что проснулась. Весь чертов день в нее будто втыкали иголки и булавки. Врачи твердили, что повреждены нервы. Папочка отлично меня отделал.

Я подхватил мусорный мешок, в котором лежали все мои пожитки, и последовал за Венцем в пиццерию «Мое сердце». Он указал на один из стоявших на улице кованых железных столиков:

– Садись.

– Я тебе не собака, Венц, – проворчал я, но все равно сел. В основном потому, что не ел уже два дня.

Ронан не обратил на мои слова никакого внимания.

– Пепперони?

Я пожал плечами. Если, прежде чем надрать мне задницу, он хотел меня накормить, пусть так и будет.

– Моя последняя еда, – устало хихикнул я.

Ронан вернулся через несколько минут с двумя большими стаканами содовой и четырьмя кусками пиццы пепперони, по два каждому. Он поставил тарелку передо мной, но сначала я потянулся к содовой. Холодной, сладкой. Чертово блаженство. Я пил, пока у меня не заныл лоб, потом принялся за пиццу.