Разговорчивый старичок удивленно завертел головой, но любопытных девушек и след простыл.

Услышав от «гнома» имя и отчество Плотицына, Ирина и Катя юркнули за припаркованную возле тротуара старую «Победу» и из-за этого импровизированного прикрытия наблюдали за появившимся из подъезда человеком. Назвать Василия Аполлоновича стариком у них не повернулся бы язык: это был высокий, прямой мужчина в длинном, несколько старомодном, но безупречно сидящем на нем черном пальто, с благородной осанкой и слегка подкрученными кверху седыми усами.

— Прямо как Эркюль Пуаро! — прошептала Катя.

— Что ты, Пуаро был толстый и смешной, а этот такой элегантный!

— Ну я имею в виду усы… — смутилась Катерина.

Василий Аполлонович поднял руку, и тут же возле него притормозила машина левака. Он пригнулся и скрылся в салоне. Автомобиль сорвался с места. Ирина выскочила из укрытия и тоже замахала руками. Водители отчего-то не спешили тормозить.

— Ну вот, Плотицыну стоило только руку поднять, и машина тут как тут, а нам не везет.., досадливо проговорила Катя, присоединяясь к подруге. Наконец, когда увозившая Василия Аполлоновича машина едва виднелась в конце улицы, возле Ирины притормозила скромная бежевая «восьмерка».

— Вот за тем серым «опелем»! — выкрикнула Ирина, плюхнувшись на переднее сиденье. Катя едва успела втиснуться в машину как шустрая «восьмерка» ринулась в погоню.

— Муж налево бегает? — осведомился водитель, скосив глаза на Ирину.

— До чего же некоторые люди любопытные! проворчала Катя с заднего сиденья.

— Да мне-то что? — водитель пожал плечами. Ваше дело, за кем хотите, за тем и гоняйтесь, лишь бы платили!

— Очень правильная позиция, — одобрила Ирина.

Серый «опель» остановился возле городского шахматного клуба и высадил Василия Аполлоновича. Ирина расплатилась с водителем, и подруги кинулись следом за высоким стариком.

Плотицын вошел в подъезд. Слева от входа был гардероб, но Василий Аполлонович не сдал пальто, а перекинул его через руку и важно прошествовал к дверям в главный зал. Перед входом он что-то шепнул крепенькому коренастому отставнику и скрылся за дверью.

Подруги двинулись следом, но тот же отставник, который пропустил Плотицына, заступил им дорогу и строгим официальным голосом проговорил:

— Дамы, в верхней одежде вход воспрещен!

Гардероб у вас за спиной…

— Может, вообще стриптиз тебе устроить? с ходу завелась Катерина. — Почему это одних пропускают, а других нет?

— Катька, тише! — Ирина дернула подругу за рукав. — Мы его упустим! Подержи мое пальто! и она, сбросив пальто на руки подруге, бросилась вслед за Василием Аполлоновичем.

— Нет, но почему такое возмутительное неравноправие! — продолжала возмущаться Катя, хотя никто ее уже не слушал. — Просто какие-то двойные стандарты, одним можно все; а другим…

В главном зале клуба было очень много людей, но при этом царила удивительная тишина.

Большинство присутствующих сидели за шахматными досками, время от времени хлопая по кнопкам часов, или стояли за спиной у игроков, наблюдая за ходом игры. Особенно много зрителей сгрудилось вокруг одной доски в самом центре зала, за которой сидели друг против друга лысый одутловатый мужчина лет сорока и рыженький мальчик от силы лет тринадцати.