— Так тебя звали Леонидом? — спросила Вера.

— Какая разница, кем я был раньше. Все равно уже привык быть Ильей Цигаловым, и мне даже нравится это имя. А новая жизнь нравится еще больше.

— Что с матерью стало, тебя не интересовало?

Илья пожал плечами.

— Какая мать? Я же сирота, как ты знаешь.

Он подошел к сервировочному столику и взял рюмку.

— Ну, давай за наше новое знакомство, а то водочка стынет.

Вера снова обернулась на окно.

— Бесполезно, — напомнил Цигалов. — Отсюда вообще не убежать. На всех окнах решетки, которые поднимаются и опускаются по сигналу с пульта. Входные двери во всех комнатах на этажах тоже блокируются. Пульт на первом этаже, но надо знать код, чтобы управлять системой. Стекла в окнах пуленепробиваемые и со светоотражающей пленкой — снаружи не видно, что происходит внутри, даже если ночью горит яркий свет. Да и кому смотреть? Никого поблизости нет, мы в лесу на берегу озера. Очень красивое место, тебе точно здесь понравится. А если нет, купим другой дом. Какой захочешь и где захочешь, хоть на Гавайях на берегу океана. Подумай: у тебя никого, и я тоже одинокий — мы созданы друг для друга. Ты умна и красива, а я стараюсь соответствовать. У тебя не будет врагов, завистников, недоброжелателей, я уж постараюсь. Хотя завистники наверняка будут, но только злопыхать они будут тайно в собственных конурках, за семью замками и погасив на всякий случай свет.

Илья замер и посмотрел на рюмку, которую продолжал держать в руке. Посмотрел так, словно увидел впервые, и удивился тому, как она вообще оказалась в его руке.

— Давай все-таки за стол сядем, — предложила Вера. — А то фуршет в спальне это как-то…

— Ты права, — согласился Илья, — перейдем в столовую. Вечером, как полагается, состоится романтический ужин при свечах.

«Только не злить его, не спорить с ним… — подумала Вера. — Буду со всем соглашаться, а там уж по обстоятельствам. Возможно, удастся ударить его сзади чем-нибудь тяжелым, оглушить, связать. Потом позвоню в полицию».

Если бы рядом с ней был тот Илья, которого она знала много лет, все было бы просто: с тем ей удалось бы договориться. Но сейчас это совсем другой человек.

Вера показала на свое лицо и сказала, что хотела бы привести в порядок макияж, потому что слезы не украшают женщину.

— Тебя украшает все, — успокаивающе улыбнулся лже-Цигалов.

В своем доме он ничего не опасался, если вообще этот человек чего-то мог бояться. Наверное, был готов ко всему — даже к тому, что Вера попытается сбежать. Но, кажется, Илья предусмотрел все.

Вместе они вышли в коридор и почти сразу оказались в просторном холле с несколькими дверями. Цигалов подвел ее к одной из них и распахнул створку:

— Здесь твой, извини за грубое слово, будуар.

Судя по всему, хозяин дома сам продумывал интерьер комнаты, считая, вероятно, будто любая женщина будет в восторге от диванчиков, козеток, кресел с розовой бархатной обивкой, от гнутых, с резьбой ножек столиков и шкафчиков, украшенных позолотой. В другое время Вера посмеялась бы над всем этим, но сейчас вошла, стараясь не смотреть по сторонам, опустилась на креслице перед туалетным столиком, дождалась, когда Илья прикроет дверь, закрыла лицо ладонями и заплакала.