— Подлецом. Всем представлялся отставным майором спецназа ГРУ, будто бы в Афганистане получил ранение и его комиссовали. Мать знала, что лжет, но молчала… А работал он, если это можно было назвать работой, учителем физкультуры. Сначала в институте, а потом, когда выгнали оттуда за приставание к студенткам, в школе. Ничего с ним не стало после встречи со мной, только физкультуру преподавать уже не смог — кость на ноге неправильно срослась, ходил потом с палочкой и продолжал врать про свое старое ранение. Папаша никогда не был на войне, а я был. Но молчу об этом. Правда, был там не Илья Цигалов, а другой человек, которым я прежде был и память которого во мне сидит. Полгода того человека готовили, обучали, только потом вся подготовка ушла куда-то. Хочешь, расскажу об этом?

Вера молча кивнула.

— Наша группа шла к какому-то селению, где, по данным разведки, отдыхал после ранения практически без охраны один из полевых командиров. Оказалось, что сведения были ложными, нас ждала засада. Всех перестреляли очень быстро. Потом боевики подошли и стали добивать тяжело раненных. Их было десятка два или чуть больше. Я видел все хорошо, мог бы стрелять, но тогда меня наверняка тут же убили бы. Пришлось подняться и отбросить автомат в сторону… Сразу сказал им, что врач, а у них были свои раненые. Так я попал в плен. Был там восемь месяцев, а потом сбежал. Через пару дней вышел на своих — повезло. Потом начались допросы, проверки… Честно сказал, что лечил боевиков и местных жителей. Про бой тот рассказал. Патроны у меня, дескать, закончились, а последней гранатой взрывать себя не решился. Почему-то в такую подробность следователи сразу поверили… Сказали, что мне еще предстоит досиживать полгода, но обещали перевести в Россию. Даже отпуск дали, чтобы домой съездил. Выдали боевые за все время, еще какие-то деньги, гроши, конечно. Но мне и домой не хотелось. А в часть возвращаться, хоть в Россию, хоть куда, не хотелось еще больше. Сижу в Ростове в каком-то кафе и думаю, как бы так сделать, чтобы забыть про все. И вдруг ко мне паренек подходит. На мне форма, и он, видимо, догадался, откуда я. Стал вопросы задавать, за мой обед рассчитался. Совсем молодой парень. Деньги у него были: он их накануне вечером в казино выиграл, куда зашел случайно. Смеялся, говорил, что ему, как сироте, бог помог. Все про себя рассказал: что воспитывался в детском доме, потом квартиру получил от государства, в Питере. Теперь сдал ее, а сам на лето приехал на юг — отдохнуть и погреться. Я сразу понял: это мой шанс. Вечером парень собирался к своей знакомой в поселок Аксай и позвал меня с собой. Поймали мы какого-то частника-армянина и отправились… Не доехали, разумеется. Я потом на этой «шестерке» до Ново-Шахтинска добрался, а оттуда уж на попутной фуре до Питера. Денег у этого Цигалова было немного — тысяч пять долларов, а у армянина я и вовсе гроши взял. Но главное у меня теперь были документы, паспорт. Пришел в ту квартирку, сказал жильцам, что должен был вернуться раньше. Те даже не поняли, что перед ними другой человек, согласились съехать. Я пошел в паспортный стол и заявил, что потерял документы. И вскоре получил новый паспорт уже со своей фотографией. А в августе поступил на юридический, где мы с тобой и познакомились.