— Будем считать, что это второй завтрак, — сказал Илья, — сейчас полдень. А потом я позвоню, и мне доставят что-нибудь к обеду. Хочешь из китайской кухни или что-нибудь индийское? А давай закажем лобстеров! Лобстеров и устриц.

Говоря, Цигалов взял графин с водкой, но Вера покачала головой.

— Я уже успокоилась, так что оставим крепкие напитки на вечер.

— Ну и правильно, — согласился Илья, — со свежей головой лучше общаться.

«Кто бы говорил про свежую голову…» — горько усмехнулась про себя Вера.

Она снова вспомнила о Владимире, и слезы опять запросились наружу. Ужасно обидно было оттого, что приходится сидеть с убийцей за одним столом и вести себя так, словно ничего не случилось. Вера смотрела, как Илья наполняет вином ее бокал, и отказалась от еды, но Цигалов все равно положил на стоящую перед ней тарелку сыр и ломтик буженины.

Бывший однокурсник продолжал говорить, но слова его проходили мимо сознания. Отдельные и не связанные между собой фразы застывали, и понять, в чем пытается ее убедить Цигалов, Вера не могла.

— До моря не больше сотни шагов, только с горки спуститься… А ночью из дома видны огни Неаполя… Вилла Юпитера совсем рядом — там развалины дворца императора Тиберия… Но если подняться на Монте Соларе, то весь Неаполитанский залив как на ладони, Везувий кажется совсем рядом… Дом, правда, не больше этого, но ничего, достаточно… Я половину стоимости уже внес… Эта дура ноет: «Где бы денег на машинку достать… Мне шуба норковая нужна…», а я смеюсь про себя. Говорю, что в Москву на недельку уезжаю, мол, у меня дело в арбитраже, сам же лечу в свой домик на Капри. Брожу по развалинам дворца Тиберия, представляю, как тот здесь врагов своих наказывал, он ведь в этом плане изобретательным был: тиграм скормить — самая легкая смерть…

— Мой дневник у тебя? — спросила Вера.

Цигалов кивнул.

— Прости, не выдержал. Как-то мы с Инной остались у тебя. Ты с утра на службу умчалась, а мне так хотелось узнать, что у тебя на душе. Ты одинокая, такая же, как я…

За окном качали кронами сосны, за ними блестела светлая поверхность озера. Где находится город и сколько добираться до него, Вера понятия не имела, и, судя по виду из окна, людей поблизости и правда нет. Надеяться на то, что кто-то придет на помощь, не приходилось. Но не век же Илья будет держать ее взаперти. Хотя что у него на уме, понять невозможно. А вдруг он привез ее только на одну ночь? Утром поймет, что совершил, и убьет. Если поймет это через неделю, то какой-то шанс остается — скажем, неожиданно напасть.

Вера поняла, что думает об одном и том же, словно другого пути спасения нет. А какой другой путь — уговорить сумасшедшего маньяка отпустить ее? Такая же утопия, как предложить ему явиться в полицию и признаться в совершении десятка убийств. Кстати, скольких человек он убил на самом деле? Но лучше, конечно, не думать об этом. И не говорить с ним на эту тему.

Снова подойдя к окну, Вера посмотрела вниз сквозь прутья решетки. Дом стоял в сосновом бору, вокруг никаких грядок или клумб, просто часть леса. Те розы, которые росли под окном спальни, специально посажены там только для того, чтобы окружить это место острыми пиками. Илья, вероятно, еще во время строительства или даже изучая проект дома, то есть с самого начала, предполагал, куда привезет Веру, а потому сделал все, чтобы та даже не пыталась сбежать. Решетки на окне «будуара» не было для того, видимо, чтобы пленница не чувствовала себя пленницей. Наивная надежда. Да рядом с Ильей любому человеку станет страшно.