– Пить здесь чай – преступление.
– Определенно.
Мазнув кончиком носа по пушистой ткани, соглашается Ильина и продолжает затмевать все и всех. Ничего толком не вижу. Ни других гостей, расположившихся поодаль. Ни открывающейся панорамы. Ни чужих рук, откупоривающих бутылку и разливающих вино.
Только на ней зациклен. Ей одержим. На ней повернут.
Топит меня в чувстве, глубину которого я не мог и предположить. Расщепляет на атомы и собирает вновь. Трансформирует в какого-то нового Лебедева, для которого не существует ни границ, ни лимитов, ни чужого мнения.
– Скажи, что все это не кончится здесь. В Питере.
Дотронувшись до моего запястья, спрашивает Кира, а я не сразу соображаю, о чем она говорит. Мотаю головой и роняю глупое.
– В смысле?
– Скажи, что сказка продолжится и в Москве. Что ты никуда не уйдешь. Что будешь заботиться о нас с Митей. Что мы возьмем отпуск и отправимся куда-нибудь втроем.
Лихорадочно тараторит она и вряд ли понимает, что разматывает нутро этими фразами. Жжется что-то огненное за грудиной, колет. И заставляет ловить ее прохладные ладони и подносить ко рту, чтобы согреть своим горячим дыханием.
– Я буду рядом. Обещаю.
Не медля ни секунду, высекаю твердо, и эти слова отщелкивают какой-то спусковой крючок. Потому что спустя полчаса мы расплачиваемся, торопливо покидаем крышу и неловко вваливаемся в номер.
Сшибаем что-то по пути. Спотыкаемся. Но все равно не можем отлепиться друг от друга.
Кирины пальцы проскальзывают под мой джемпер и пересчитывают кубики напрягшегося пресса. Мои губы прихватывают пульсирующую жилку на ее шее. Зубы царапают нежную кожу.
Запускаем необратимый процесс. Одежда улетает куда-то на пол. Температура в комнате неумолимо растет. Шкалит и градус абсолютно нездорового влечения.
– Я тебя до Луны и обратно. Слышишь?
– Слышу.
Обезумевшие, падаем на кровать. Сминаем простыни. Приникаем друг к другу.
Я в нее до краев. Она в меня дико.
Дышим шумно и часто в унисон. Изучаем каждый миллиметр тела. Вспоминаем, как это принадлежать кому-то без остатка.
Только с ней на разрыв. Только с ней до осипших связок. Только с ней до слепоты, когда меркнет все, кроме шальных серых глаз.
– Я тебя не отпущу, слышишь? Даже если гнать будешь, никуда не уйду.
– Не отпускай.
Тарабаню Кире жарко в макушку. Конечности до сих пор шарашит мелким тремором, и мне стоит огромных усилий, чтобы расцепить дрожащие руки и позволить своей принцессе вяло сползти в кровати и спрятаться в ванной.
– Я люблю тебя! Слышишь?
Кричу ей вдогонку и уже скучаю. Дурак, наверное. Но счастливый дурак.
Растягиваю уголки губ в сумасшедшей улыбке, раскидываю руки в стороны и сам не могу объяснить, почему отвечаю на поздний звонок с незнакомого номера.
– Лебедев Никита Сергеевич? Ваша супруга попала в аварию.
– Тупая шутка. Передайте Дарье, пусть придумает что-то новенькое.
Блок. Бан. И блаженная тишина.
Сегодня только я, Кира и Питер с его чарующими белыми ночами.
Глава 33
Кира
Хорошо. Так хорошо, что аж страшно.
Мои ладони скользят по завиткам волос на Никитиной груди. Нос упирается в его теплый бок. Зубы прихватывают загорелую кожу.