– Да, Никита Сергеевич.

– Отлично. И Гордину не забудь отправить от меня презент.

– Коллекционный виски и именное портмоне с нашим логотипом? Помню.

– Молодец.

С чистой совестью отпускаю секретаря и надеюсь, что за несколько дней моего отсутствия поезд фирмы не скатится с рельс и не произойдет никаких форс-мажоров, вроде горящих изб и бегущих коней.

В конце концов, все время с госпитализации отца я пахал на максималках и теперь хочу взять заслуженный перерыв. Насладиться живописными видами, расслабиться и побыть рядом с женщиной, от которой захватывает дух и кружится башка. Как будто я поднялся на гребанный Эверест и мне адово не хватает кислорода.

Кира, кстати, выглядит сегодня выше всяких похвал. В светло-бежевом платье рубашке, достающем до колен, в белых аккуратных кедах, обутых по случаю перелета, она достойна покорять мировые подиумы, а не корпеть над формулировками очередного скучного договора.

– Готова?

– Наверное.

Она нерешительно кусает нижнюю губу, когда я просовываю голову в дверь ее кабинета, и задумчиво прикусывает нижнюю губу. Постукивает кончиком карандаша по столешнице и не спешит выбираться из нового кресла, купленного снабженцами по моей просьбе.

Старое мне не нравилось. Слишком жесткое.

– Переживаешь из-за медвежонка?

– Немного.

– Если ты хочешь, мы все отменим.

Я тоже немного волнуюсь оттого, что Митя остается в Москве с Кириными родителями (а таскать его с нами по презентациям и банкетам не комильфо), поэтому с легкостью забью и на сгоревшие билеты, и на деньги, перечисленные за бронь номера в отеле, если только Кира попросит.

Но она не просит. Зарывается тонкими пальцами в платиновые волосы и давит из себя робкую улыбку.

– Мне пора начать привыкать к тому, что он взрослый самостоятельный парень. У него через две недели летний лагерь с хоккейной командой, а я бегаю за ним, как за маленьким. К тому же, мама обещала мне постоянно писать.

– Это нормально – заботиться о сыне.

– Знаю. Но я ведь хочу, чтобы он вырос настоящим мужчиной. Душить его опекой и лишать свободы – плохой вариант.

Уговаривая скорее себя, чем меня, Кира выключает компьютер, поднимается на ноги и выскальзывает в коридор, пока я придерживаю для нее дверь. Обдает меня шлейфом дразнящих горьковатых духов и устремляется к лифту, пока я, как мальчишка, залипаю на ее силуэте.

Изящные изгибы скорее угадываются, нежели обрисовываются свободно струящейся тканью, но это не мешает мне сглатывать слюну, наполнившую рот, и неуклюже поправлять ремень брюк.

Во мне бурлит не только вожделение, переплетающееся с маниакальной потребностью обладать. С каждым днем я привязываюсь к Кире все больше, открываю в себе новые грани и осознаю, что способен практически на все, если дело касается ее комфорта, желаний, слабостей.

– Ты ведь бывала раньше в Питере?

– Кажется, сто лет назад. На экскурсии с одноклассниками.

Отвечает Ильина, пока мы спускаемся на первый этаж, а я крепну в уверенности, что неполных трех дней нам будет мало. Нужно будет обязательно сгонять туда втроем с медвежонком. Побродить по Васильевскому острову, полюбоваться крейсером Авророй и надолго зависнуть в Петергофе с его неподражаемыми фонтанами и позолоченными скульптурами.