— Им — может, и нет. — Отвечаю я, поправляя волосы. — А вот журналисту уважаемого издательства — да. К тому же, у меня есть твои фото и сообщения от тебя в телефоне. Мы с тобой даже проживали совместно. Припоминаешь?

Его глаза загораются гневом: Дубровский хочет стереть меня в пыль, да не может.

«Ох, как жаль. Я ему даже сочувствую».

— А что, если это не мой ребёнок? — Он пытается самоуверенно улыбнуться.

Не получается.

Зря Никита хватается за эту идею, как за соломинку: я-то, дура порядочная, спала только с ним.

— Вот и проверим — сделаем тест. — С воодушевлением говорю я. — А это ещё несколько рейтинговых передач в прайм-тайм, если не ошибаюсь? Буду рыдать на всю страну, рассказывая, какой ты негодяй, и все будут сочувствовать мне и ненавидеть тебя. И никто после этого не подаст тебе руки, Дубровский.

Никиту трясёт. Я вижу, что он хочет замахнуться и ударить меня, но сдерживается из последних сил. Он так тяжело дышит, что мои волосы трепещут всякий раз, когда он выдыхает.

— Тише, остынь. — Прошу я, медленно проводя пальчиком по лацкану его пиджака. — Всё хорошо, Никит. Я ведь не желаю тебе зла и не собираюсь рушить твою карьеру. Правда.

— Сука! — Почти беззвучно выплёвывает он мне в лицо.

— Всего одно интервью. Обещаю, что даже не подам вида перед твоей новой пассией, что между нами когда-то что-то было. — Я поднимаю взгляд и смотрю прямо в его раскрасневшееся лицо. — Ты забудешь меня, как страшный сон, Дубровский. Клянусь. — И наконец, моё лицо озаряет торжествующая улыбка. — Ты даёшь мне этот материал, а я отстаю от тебя навсегда. Идёт?

— А я тебя, оказывается, не знал… — Выдыхает он.

«Ух, прям огнедышащий дракон. Так бы и прикурила от огня, пышущего из его ноздрей, но, увы — мне сейчас нельзя».

— Не всё тебе одному удивлять. — Подмигиваю я. И зажав клатч подмышкой, уверенной походкой отправляюсь к лестнице. Остановившись у степеней, я оборачиваюсь, чтобы весело крикнуть: — И будь добр, убедись, что мой номер у тебя не в чёрном списке! Я планирую позвонить в понедельник и должна дозвониться!

Мне в спину летят ругательства, но я уже спускаюсь вниз по ступеням. Мою кровь будоражит адреналин.

Как же, оказывается, приятно видеть его в таком состоянии! Это в миллион раз приятнее, чем заниматься с ним сексом. Особенно, если вспомнить лицо Дубровского, когда он кончает: будто бьётся в страшном припадке. Фу! И как это обстоятельство раньше меня не пугало?

Меня передёргивает от воспоминаний.

— Уже домой? — Удивляется Арсений, который всё ещё пытается очаровать блогерш в фойе. — А как же фильм?

— Фильм — говно! — Смеюсь я. «Ровно, как и актёр, исполнивший главную роль — это я точно знаю.» — Не трать зря время, Сеня!

Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы утром расстались с Алисой в её квартире. Это был самый странный вечер, и самая странная ночь в моей жизни. И одновременно — самые уютные и спокойные.

Несмотря на неловкость всего происходящего и на внезапную откровенность наших разговоров, мне впервые за год с небольшим было с кем-то так легко и комфортно.

Я почувствовал себя нормальным. И даже выспался — что очень удивительно. Может, всё дело в том, что я обнимал её всю ночь?