— Я не совсем понимаю, как я…
Старческие руки нетерпеливо шевельнулись: сколько всего приходится устраивать!
— Послушайте. Я никогда не обещаю ничего, за что бы я не брал на себя ответственность. В десяти милях отсюда находится учебный лагерь. Я могу устроить так, что как только начнется война, вы будете назначены начальником лагеря в чине полковника.
— А полковник Бэнкс?
— Он будет переведен.
— Вы имеете в виду, если я позвоню?
— Нет, я имею в виду, если все получится.
— Если человек умрет?
— Он никому не нужен. Молодой негодяй. Нет причин колебаться. Выпейте еще портвейну.
Главный констебль протянул руку к графину. Он думал, но с меньшей сладостью, чем ожидал: «Полковник Калкин», — но он не мог не думать и о другом. Он был сентиментальным человеком средних лет. Он вспомнил, как добился назначения. Это было устроено, разумеется, так же, как будет устроено назначение в учебный лагерь, но он тут же вспомнил чувство гордости, овладевшее им оттого, что он возглавляет одно из лучших полицейских управлений в стране.
— Нет, уж лучше я не буду больше пить портвейна, — сказал он извиняющимся тоном. — Плохо пить перед сном, да и моя жена…
— Ну, полковник, — мигнув старческими глазами, сказал сэр Маркус, — вы можете на меня во всем рассчитывать.
— Хотел бы я… — сказал Калкин, — мне хотелось бы сделать вам приятное, сэр Маркус. Но я не вижу путей…
— Об этом никто не узнает.
— Я не думаю, что они послушаются меня.
— Вы хотите сказать, что, несмотря на ваше положение, вы не имеете никакой власти?
Он говорил с изумлением человека, который всегда заботился о том, чтобы иметь власть даже над самым младшим из своих подчиненных.
— Мне так хотелось бы сделать приятное для вас.
— Вот телефон, — сказал сэр Маркус. — В любом случае вы можете использовать ваше влияние. Я никогда не прошу от человека большего, чем он может сделать.
— Они хорошие парни. Я часто захожу вечерком на участок и пропускаю рюмочку. Они сообразительные. Сообразительнее не найдешь. Они его возьмут. Не бойтесь, сэр Маркус.
— Вы хотите сказать, мертвым?
— Живым или мертвым. Они не дадут ему убежать. Они хорошие парни.
— Но он должен быть мертв, — сказал сэр Маркус.
Он чихнул. Глубокий вдох совершенно истощил его. Он снова откинулся, часто дыша.
— Я не могу просить их, сэр Маркус, об этом, не могу. Ведь это же похоже на убийство.
— Чепуха.
— Эти вечера с парнями для меня много значат. А я не смогу больше к ним ходить после этого. Лучше уж я останусь, где я есть. Или меня назначат в трибунал. Пока есть войны, будут и дезертиры.
— Для вас не будет никакого назначения, — сказал сэр Маркус. — Я об этом позабочусь. Я могу устроить и так, что вы больше не будете главным констеблем. Позабочусь и о вас и о Пайкере.
Он странно присвистнул носом. Он был слишком стар, чтобы смеяться, чтобы использовать так непроизводительно свои легкие.
— Давайте выпейте еще рюмочку.
— Нет, я думаю, не стоит. Послушайте, сэр Маркус, я пришлю детективов к вам в контору. Они будут охранять мистера Дейвиса.
— Не подумайте, что я забочусь о мистере Дейвисе, — сказал сэр Маркус. — Вызовите моего шофера.