— В этом нет никакой нужды, сэр.

Он положил трубку и пошел наверх. «Майор Калкин, майор Калкин, — размышлял он. — Моя беда, что я настоящий мужчина». Глядя из окна своей комнаты на огни Ноттвича, он вспомнил войну, трибунал, вспомнил, с каким удовольствием нагонял страху на пацифистов. Его мундир висел в шкафу. Легкий запах нафталина исходил от него. Его настроение внезапно поднялось. Он подумал: «Боже мой, может быть, через неделю все начнется снова! Покажем чертям, из чего мы сделаны. Интересно, впору ли мундир?» Он не смог удержаться, чтобы не примерить китель поверх вечерних брюк. Китель был узковат, он не мог этого отрицать, но он остался доволен своим отражением в зеркале. С его влиянием в графстве через две недели можно будет снова надеть мундир. Если повезет, то он будет в эту войну занят, как никогда.

— Джозеф, — спросила жена, — что ты делаешь?

Он увидел ее в зеркале: манекен, выставленный в витрине.

— Сними немедленно. От тебя нафталином будет вонять. Жена мэра уже здесь и каждую минуту может появиться сэр Маркус… — сказала она.

— Ты бы раньше сказала, — откликнулся главный констебль. — Если бы я знал, что сэр Маркус придет… Как ты его к нам затащила?

— Он сам напросился, — сказала с гордостью миссис Калкин. — Поэтому я и позвонила миссис Пайкер, жене мэра.

Главный констебль снял китель и аккуратно отложил его. Если война продлится год, его сделают полковником. У него были замечательные отношения со штабом, потому что он снабжал армейскую столовую бакалейными товарами только чуть выше себестоимости. В следующую войну он обязательно дослужится… Звук машины сэра Маркуса заставил его спуститься вниз.

Сэр Маркус вошел на цыпочках. Это был очень старый, больной человек с клочком седой бороды, напоминающей цыплячий пух. Он болтался в своем костюме, как зернышко в орешке.

— Я так благодарен вам, миссис Калкин, что вы предоставили мне возможность… — трудно было понять, что он говорит. Его водянистые глаза вобрали всех присутствующих. — Я всегда надеялся…

— Сэр Маркус, разрешите представить вам леди Пайкер.

— О, такое известное имя в Ноттвиче.

В голосе его не было сарказма или покровительственности. Просто он не брал на себя труда различать их.

— Я думал, что вы на Ривьере, сэр Маркус, — бодро произнес главный констебль. — Выпейте шерри.

— Боюсь, что я не пью, — прошептал сэр Маркус. У главного констебля вытянулось лицо. — Я вернулся два дня назад.

— Слухи о войне, а? Собаки лают…

— Да, да, — старые водянистые глаза блеснули, — слухи.

— Говорят, вы снова набираете рабочих у себя в Миддленд Стил, сэр Маркус?

— Мне так посоветовали, — прошептал сэр Маркус.

Горничная объявила, что обед подан.

Сэр Маркус не стал есть суп, он не стал есть и рыбу. Когда же подали жаркое, он прошептал: «Не могли бы вы мне принести сухой бисквит и немного горячей воды?»

— Мой доктор ничего больше мне не позволяет на ночь, — объяснил он.

— Да, нелегко, — сказал главный констебль.

Он уставился в свой пустой бокал: «Все отдал бы за шанс убежать, побыть среди парней, повеселиться и знать, что ты — настоящий мужчина».