Если Броуди решил, что достиг своего потолка в окружении Ротшильдов, и рассчитывать на дальнейший рост не приходится, – он вполне мог сделать ставку на Лайтингера, чтобы расти уже благодаря ему. Биография бывшего офицера контрразведки и директора культурного Фонда хороша для будущего политика. Броуди мог пополнить ряды партийных лидеров, которые сделали карьеру на криминальные деньги. Лайтингер получал в его лице мощный инструмент для реализации своих глобальных планов. А для Броуди становилось реальностью жильё в Биконсфилде – вместе с прочими подарками судьбы, о которых он мог пока только мечтать.

Второе вероятное объяснение сотрудничества Броуди с Лайтингером предполагало, что директор Фонда мыслит не так масштабно и по-прежнему работает на Ротшильдов. В этом случае Лайтингер тоже выступал их орудием, которому Броуди передаёт деликатные поручения своих учредителей. Ротшильды – давние соперники Рокфеллеров. Наверняка они внимательно следили за тем, что делает Вейнтрауб. А сейчас выдался подходящий момент, чтобы перехватить управление троицей, – особенно после того, как Лайтингер завладел камнями Урим и Туммим.

Наконец, третий вариант предполагал, что Лайтингер использует Броуди, потому сам ищет союза с Ротшильдами. Он рассорился с Вейнтраубом, который принадлежал к лагерю Рокфеллеров, а известная сентенция учит: враг моего врага – мой друг. Но Лайтингер должен будет подчиниться этим друзьям. Зачем ему это нужно? Ведь всеми успехами он обязан только себе и бравирует своей независимостью. У него есть корпорация с отделениями во многих странах мира. Есть огромные деньги. Есть обширные возможности, не слишком стеснённые рамками закона… Зачем Лайтингеру попадать в зависимость от Ротшильдов? Затем, чтобы перейти в новое качество.

Лайтингер достаточно умён и понимает, что ему недостаёт респектабельности. Он – гангстер. С ним имеют дело, когда этого требует бизнес. Но никто не подаст ему руки публично и не станет позировать в обнимку для папарацци. Его никогда не пригласят на торжественный обед ни к президенту Соединённых Штатов, ни ко двору британской королевы. Вейнтрауб мог открыть своему внуку двери в высшее общество, но этот шанс Лайтингер упустил много лет назад – задолго до смерти старика. Рокфеллеры ради Лайтингера и пальцем не шевельнут. Остаются Ротшильды – которые не спешат ему навстречу с распростёртыми объятиями. Но если по-настоящему заинтересовать их с помощью Броуди, они помогут вчерашнему гангстеру стать респектабельным бизнесменом. А это уже совсем другой уровень…

Как ни странно, все три предположения Одинцова были близки к действительности, но с важными оговорками.

Сотрудничество Лайтингера и Броуди началось в ту пору, когда британец служил в МИ5, и продолжилось, когда он возглавил Фонд кросс-культурных связей. Лайтингер активно расширял бизнес. Его деловые интересы стали соприкасаться с интересами Ротшильдов, а Броуди успешно выполнял роль посредника в переговорах.

Когда Ротшильды объявили, что выходят из своих бизнесов, чтобы сосредоточиться на искусстве, это не сильно изменило ситуацию: бизнесы существовали по-прежнему, надобность в посреднике не отпала. При этом Броуди уже как директор Фонда оказался посвящён в исследования, которые касались Философского камня и Джона Ди. Одновременно по заданию своих учредителей он как опытный аналитик работал с информацией о весенних событиях в Петербурге, которые привели к обретению Ковчега Завета.