– Принято, – весело сказал Родионов, избегая встречаться взглядом с Лизаветой. Впрочем, от разговора с ней, весьма нелицеприятного, все равно не уйти. В последнее время она была против новых дел Савелия, и он от нечего делать опять принялся за свои мемуары.

– Только учти, алмазы должны быть полинезийского происхождения, – предупредил Артур. – Эксперты будут настоящие.

– Да понял я, понял, – отозвался Савелий. – Только я о таких и не слыхивал никогда.

– Значит, придется услышать… – «Граф» мельком взглянул в сторону молчавшей Лизаветы. – Ну что, по рукам?

– По рукам, – принял предложение Артура Родионов.

Оставаться дальше в доме Савелия не было основания. К тому же Елизавета Петровна, и так косо смотрящая на «графа де Ламбера», вряд ли бы пришла в восторг от того, если бы Артур остался в особняке до выполнения своей части плана Савелием Николаевичем. Поэтому он вежливо распростился с четой Родионовых и отправился на Спиридоньевку, тихую малолюдную улицу, застроенную сплошь богатыми модерновыми особняками, один из которых он уже договорился снять. Савелий же последующие полтора часа выдерживал яростные нападки супруги, которая была решительно против этого нового и весьма опасного дела, к тому же сулящего доход не тотчас, а через неопределенное время. Кроме того, ее пугали аппетиты Артура, затеявшего аферу международного масштаба, которая еще неизвестно чем закончится. Ведь не зря же говорят: тише едешь – дальше будешь. А высоко летать – крылышки можно обжечь…

Супругов помирила только постель, как оно обычно и случается, когда помимо разногласий в делах существует между двумя сердцами и душами взаимная любовь.

– Ну, говори, – Родионов взглянул в хитрые глаза Занозы и понял, что тот разнюхал все, что ему поручалось, и даже больше.

Заноза – это было погоняло худого жилистого мужика, что сидел сейчас против Савелия Родионова. Подельник, телохранитель, дядька – все эти функции Заноза нес вместе с Мамаем, коего приставил к еще несмышленому Савушке хитровский туз Парамон Миронович. Теперь эти двое были самыми лучшими сподручниками Савелия и, несмотря на разницу в возрасте, добрыми товарищами и друзьями. Правда, ни Заноза, ни Мамай никогда не равняли себя с Родионовым. Как-никак, приемный сынок первого маза Москвы, к тому же много выше их по воровской специализации. Мамай по укоренившейся привычке называл Савелия «хузяином», и от этого обращения к нему Родионов, как ни старался, никак не мог его отучить. За «хузяина» и Мамай, и Заноза могли открутить башку любому, что, впрочем, бывало уже не единожды. Правда, Савелий о том не знал и даже не догадывался. Да и ни к чему ему было об этом знать…

– Стало быть, – Заноза сделался серьезным, – алмазы с тихоокеанских островов имеются только в Волжско-Окском Промышленном банке. Эти алмазы принадлежат какому-то миллионщику из немцев и лежат в его личном сейфе, который он арендует у банка. Все такие сейфы вмурованы в стену цокольного этажа банка – одна только дверца наружу – и похожи на пчелиные соты или личные шкафы, что в камерах хранения на вокзалах или речных пристанях…