– Нет, Мусенька! Нет. Ты заслужила! Ну сколько можно страдать? Ты свою горькую чашу уже испила. Остались приличные мужики, я тебя уверяю!

Муся смотрела на нее, чуть прищурив глаза:

– Ну да. Остались, наверное. Вот, например, твой Левка! Да?

Ольга Петровна смутилась:

– Ну при чем тут он, Муся? Он давно и прочно женат. А в смысле того, что приличный, – так кто ж будет спорить?

– Спорить тут нечего, – кивнула Муся, – только вот…

– Что? – удивилась Ольга Петровна и улыбнулась. – Что, есть сомнения?

– Да брось ты! Какие сомнения, Оля? Все сомнения остались в прошлом. Что вспоминать?

– Ты о чем, Муся? – настороженно спросила Ольга Петровна. – Ты… о чем говоришь? Прости, но я тебя не понимаю.

– Да ладно, – ответила та и посмотрела в окно. – Дела давно минувших дней. Что вспоминать?

– Продолжай, коли начала, – потребовала Ольга Петровна, чувствуя, как падает сердце.

– Оля! Да не о чем продолжать! Все прошло, испарилось – как не было.

Ольга Петровна смотрела на нее в упор, не отрывая глаз.

Муся вздохнула и повторила:

– Да что вспоминать? Ну тогда, тем летом, помнишь? Когда ты с Иркой укатила на юг? Еще свекровь твоя помирала? Ну помнишь?

– Как такое можно забыть? – мертвым голосом, почти шепотом, предчувствуя катастрофу, ответила Ольга. – Только не понимаю, при чем тут это?

– Да ни при чем, ерунда! Я тогда помогала ему. Мама твоя попросила – подежурить возле этой твоей… Не помню, как ее звали.

– Ирина Степановна, – тихо напомнила Ольга. – Мою свекровь звали Ириной Степановной.

– Вот именно! Да и какая разница, как ее звали? Я не о том. Так вот. Левка твой тогда совсем духом пал: мать умирает, жена с дочкой уехали. Мужики народ слабенький, хилый, чуть что – ну, ты знаешь сама! В общем… – Она замолчала.

– Продолжай, – хриплым от волнения голосом твердо сказала Ольга Петровна.

– Думаешь? – задумчиво произнесла Муся, раздумывая, стоит ли ей продолжать. – Ну в общем… Закрутилось у нас с ним, с твоим Левкой. У меня-то ничего серьезного, так, пожалела. А у него… В него словно бес вселился, говорил, что влюблен, что такого у него еще не было. Я и сама испугалась! Видела, как несет его по кочкам. Аж страшно становилось. Стращал, что покончит с собой. Ты представляешь? Совсем смешно, а?

Ольга Петровна молчала, не в силах взглянуть на Мусю.

– Ну я быстро собралась и уехала. Сбежала. Не могла же тебе устроить такую подлянку. Может, зря я тебе рассказала? Оль, поверь, я все ему честно и сразу: «Ничего не получится, ни на что не надейся. У тебя жена, дочь, семья. Да и мне ты не нужен». Просто так вышло. Ну прости. У него было горе, у меня – тоска. Он, кажется, даже в психушку попал? Ну да, приличный человек, измучился сам.

– Тоска, – повторила Ольга Петровна, чувствуя, как ей трудно дышать. – У тебя была тоска. Я поняла. А он, мой муж, приличный человек. И это я поняла. Только зачем, зачем ты сейчас мне это все рассказала? Зачем, Муся? Чего ты хотела добиться? Ответь мне на этот вопрос! А на остальные ты, собственно, уже мне ответила.

– Зачем? – переспросила Муся. – Да не знаю. Так, к слову пришлось! Я надеюсь, ты не обиделась? Столько ведь лет тому, а? Как говорится, за сроком давности… Ты только в голову, Оль, не бери! Когда это было? Молодые мы были, горячие. Бестолковые. Когда совершать ошибки, как не в молодости?