– Не знаю, не была! – усмехнулась Муся. – Но страна интересная. Необыкновенная страна. Я столько про нее прочитала!

Ольга Петровна сделала вид, что не заметила Мусиной колкости.

– Новый год. – Муся призадумалась. – Да, ты права. Праздник семейный. – И резко встав, вышла из кухни.

Ольга Петровна растерялась – что это значило? Что Муся хотела этим сказать? Праздник семейный и ей там не место? Или другое – праздник семейный и она, Муся, тоже член семьи? А разве нет? Разве сестра – не член семьи? Пусть даже двоюродная?

Из дома Муся почти не выходила – так, пару раз. Где была – не докладывала, ни слова. Ольга Петровна не спрашивала – не было любопытства в ее характере. Но приходила Муся хмурая и, кажется, расстроенная. Ни разу – ни разу! – в дом ничего не принесла, не купила.

«Ну да ладно, – думала Ольга Петровна. – Может, совсем нет денег? Да наверняка нет – откуда?»

Правда, как-то решилась, осмелилась:

– Муся! А что с твоей комнатой? Ты там не была?

– А что, надоела? – Муся посмотрела ей прямо в глаза. – Ты, Оля, так и скажи: «Вали, сестрица! Хорош, нагостилась».

Ольга Петровна покраснела и страшно смутилась:

– Господи, Муся! Ну как же ты можешь! Живи, сколько хочешь. Я просто спросила.

Покривила душой, покривила. А что тут скажешь?

Одно мучило, тревожило и огорчало – Мусины ночные посиделки с Иришкой. Они продолжались иногда до глубокой ночи. Ольга Петровна просыпалась и слышала, как в кабинете все так же шушукались, посмеивались. Секретничали.

Как-то не выдержала, спросила:

– Муся! А о чем вы там с Иркой?

– Ревнуешь? – коротко хохотнула та. – Да брось! Так, обо всем. О жизни, Оля! Просто о жизни.

Ольга Петровна покраснела:

– Странно все как-то… Нет, я понимаю – о жизни! Но…

– Хорошему не научу? – перебила ее Муся. – А ты не волнуйся. Плохое – это тоже опыт, сестрица! Согласна? Пусть послушает, сделает выводы. А то с тобой – это ж как в инфекционной больнице в отдельном боксе – от всего мира закрыта. Что ты можешь ей рассказать? Чем поделиться, чему научить?

– Знаешь, а может, не надо? В смысле – делиться? У каждого свой опыт, в том числе и плохой. На чужих ошибках вроде не учатся…

– Не я ее зову! – резко ответила Муся. – Сама в гости просится.

Потом Ольга Петровна подумала – а ведь снова Муся права! Не она к Ирке стучится – та к ней приходит. Наверное, видит в ней героиню – бурная, яркая жизнь. А что она, мать? Домашняя клуша. О чем с ней говорить? О борщах и котлетах? И что она в своей жизни упустила? Что сделала не так? Чтобы с единственной дочерью и никакого доверия?

А время шло. И тревога росла. И кажется, незваная гостья съезжать не спешила. От мамы Ольга Петровна по-прежнему все скрывала. С дочерью говорить было бесполезно, кажется, Ирка была влюблена в свою непутевую тетку. По-прежнему рвалась домой, быстро сбрасывала пальто, наспех мыла руки, отказывалась от ужина и торопилась в комнату Муси.

Ольга Петровна только вздыхала. Ей и самой давно стало неуютно в собственном горячо любимом доме.

Как всякая женщина, тем более домохозяйка, она обожала свою квартиру. Мыла, чистила до фанатизма, украшала и лелеяла. Дом был для нее всем – убежищем, спасением, лучшим местом на свете. Каждый раз, заходя в свою квартиру, она испытывала ни с чем не сравнимое облегчение и радость: уф, наконец-то я дома!