– Ира! – Она взяла себя в руки. – Тебе же завтра рано вставать!

Дочь скривила рот:

– Ой, мам! Ты как всегда!

– Как всегда, я волнуюсь, – твердым голосом, собрав волю в кулак, ответила Ольга Петровна.

– Ладно, сейчас пойду! Доставлю тебе удовольствие, – раздраженно отозвалась дочь.

Ольга Петровна увидела, что Муся усмехнулась – последняя фраза ей явно понравилась, – и, сухо кивнув, удалилась к себе, еще раз поймав себя на странной мысли: ей все это неприятно. Крайне неприятно, если по правде. Только вот почему? Сама не поняла.

С того дня дочь приходила домой рано – в институте не задерживалась, в кафе и кино с подружкой не ходила. Казалось, что она спешила домой. Быстро поев, она тут же удалялась в комнату к Мусе, плотно прикрыв за собой дверь. И вскоре оттуда доносились то приглушенный разговор, то негромкий смех.

Иногда было тихо. Совсем тихо. Ольга Петровна замирала под дверью и прислушивалась. Некрасиво, конечно, но поделать с собой она ничего не могла. Если тихо, значит, разговор ведется шепотом? Значит, не хотят, чтобы она слышала? Она, мать?

На душе было тошно. Пыталась разобраться, уговорить себя, но получалось плохо. Нет, все понимала: есть вещи, которые матери трудно сказать. Хотя какие у Иришки секреты? Вся ее жизнь на виду. Ладно была бы влюбленность, мальчик. Тогда понятно – поделиться надо. Обидно, что не с матерью? Обидно. Но дочка всегда была человеком закрытым, не склонным к откровениям совершенно. Этим она была в своего отца. Впрочем, Ольга и сама не из болтливых.

Странно то, что в наперсницы она выбрала Мусю. Хотя все понятно: у той опыт! Не то что у матери. Да и с чужим человеком поделиться проще, чем с родным.

Из радостного – позвонил муж и сказал, что приезжает точно уже, взяты билеты. Признаться, слегка волновался, что отпуск сорвется – застряли с одним делом, бросить нельзя. К счастью, разобрались.

Спрашивал, что привезти – есть прекрасные камни.

– Да, местные. Нет, ты мне поверь! Кто, как не я, в этом разбирается. Хочешь – изумруды, хочешь – звездчатые сапфиры. Прекрасные топазы разных оттенков. Хочешь – какой-нибудь экзотический кошачий глаз или цитрин. Аквамарин, опал. Ну, Оль? Подумай!

Ольга Петровна растерялась: она не была отчаянной любительницей драгоценностей и украшений. Но она была женщиной! Мельком глянула на себя в зеркало: глаза голубовато-серые. Значит, ни зеленые изумруды, ни красные рубины не подойдут. Сапфиры? Наверное, да. Точно, сапфиры.

Ну и смущенно протянула:

– Тогда… сапфиры, Левушка! Только если недорого, слышишь?

Муся сидела на кухне и тянула остывший черный кофе.

– Левка звонил?

Почему-то Ольге Петровне было неприятно, что Муся называет ее мужа так пренебрежительно, так запанибратски – Левка. Какой он ей Левка, ей-богу? Но поправить сестру не решилась. Поняла, что выглядеть это будет довольно глупо. Вроде ревности, что ли?

Ольга Петровна кивнула:

– Да, приезжает. В аккурат к Новому году. Семейный праздник – мы всегда вместе. К тому же положенный отпуск. Он очень устал: командировка тяжелая, климат ужасный. С едой проблема, грязь и инфекции – Индия, сама понимаешь.