Милочка кивнула:

– Слушай! А дача? В смысле – дедова дача?

– Она еще тогда ушла. Мать продала: деньги нужны были на адвоката.

Долго молчали. Потом он хлопнул себя по коленкам, нарочито бодро улыбнулся, встал со скамейки и весело сказал:

– Ну что, Милк! Попрощаемся? На веки, так сказать, вечные? Рад был тебя повидать!

Она посмотрела ему в глаза и увидела в них такую невообразимую тоску, такую печаль, такое смущение, что слезы мгновенно навернулись на глаза.

– Серега! – наконец спросила она. – А почему ты тогда…

– Чтобы ты меня дождалась? – оборвал он ее. – Ну ты и дура, Милка! Да о тебе думал, дуреха! Чтобы ты жизнь устроила! Не поняла?

– Поняла. Только это ты, Серега, дурак! Уж извини.

Тот вздохнул и развел руками:

– Что уж поделать! Прощевай, Милка-красавица! Счастья тебе и любви! И еще – крепкого здоровьица! – юродствовал он. Усмехнулся, махнул рукой и пошел прочь – вразвалочку, по-матросски. По-блатному.

Милочка простояла, глядя ему вслед, несколько минут. Он не обернулся, и она медленно пошла к автобусу.

В ту ночь, после их встречи на кладбище, не уснула ни на минуту. Сидела на кухне – без света, не заметив, как наплывает слабый, синюшный рассвет. Муж пришел под утро. Увидев ее, коротко спросил:

– Мечтаешь?

Она повернула голову, с удивлением, словно в первый раз, увидела его, кивнула. И в эту самую минуту ей все стало ясно.

Она вздрогнула и улыбнулась:

– Уже! Намечтала.

Она вышла из кухни и отправилась в спальню. Ловко достала чемодан и быстро, размеренными и четкими движениями начала аккуратно укладывать вещи.

Он стоял в дверном проеме и внимательно смотрел на нее.

– Ну, значит, так! – кивнул он. – Только один вопрос, если не трудно. Ответишь?

Милочка остановилась, повернулась к нему и беспечно кивнула.

– Ага!

– Ну спасибо! А ты куда собралась?

– Да не знаю! – Она легко пожала плечом. – Не пропаду, не беспокойся! Как-нибудь, что-нибудь! Да все устроится, ты не волнуйся!

Муж быстро вышел из комнаты, бросив:

– Не буду мешать.

Увлеченная сборами, Мила не обернулась.

Через некоторое время он зашел в комнату и поставил на комод коробку.

– Здесь все твое! Не брыкайся, бери.

Она открыла коробку и растерялась – в коробке лежали ее драгоценности, все, что дарил ей муж. И все, что дарили ей его родственники – за все эти годы.

Она покачала головой:

– Нет, Парвиз! Не возьму! Мне… неловко.

– Прекрати! – резко оборвал ее он. – Все это твое, и не говори ерунды. – Он вышел из комнаты и тут же вернулся. В его руке был толстый конверт, из тех, в которых отправляют важные уведомления. – Это тоже тебе! – сказал он и протянул ей конверт. – На первое время.

Она открыла его и увидела деньги. Внушительную пачку денег.

Она смутилась:

– Ну, знаешь… От твоего благородства я чувствую себя окончательной сволочью…

– А вот это напрасно! – усмехнулся он. – И ты, кстати, пока еще моя жена. А у нас принято заботиться о женах. Даже о тех, которые… – Он замолчал. – Которые бросают мужей. – У двери обернулся: – Тебя отвезти?

– Нет, спасибо! Поймаю такси!

Уже у входной двери, подтягивая тяжелый чемодан, зашла на кухню, где сидел, глядя в окно, ее муж. Бывший муж.