— Ты что, участник гонок «Формула-1»?

— Нет. — Он покосился на нее, несясь по шоссе со скоростью сто миль в час. — Зато несколько раз состязался за Гран-при.

— Верю. — Еве пришлось повиснуть на ремне безопасности: Рорк круто вывернул руль и, нарушая правила, проскочил пробку. — Так ты сказал, что Ричард твой хороший друг? Как бы ты его охарактеризовал?

— Умный, преданный, спокойный. Говорит редко, только когда ему есть что сказать. Конечно, знаменитый папаша полностью заслоняет его, они нередко спорят.

— Как бы ты вообще оценил его отношения с отцом?

Рорк пожал плечами:

— Судя по его скупым замечаниям и оговоркам Бет, они никогда не находили общего языка.

— А с дочерью?

— Ее выбор жизненного пути полностью противоречил стилю его жизни, морали, если хочешь. Он свято верит в свободу выбора, но мне трудно представить отца, который одобрил бы дочь, торгующую собственным телом.

— Кажется, Ричард курировал службу охраны сенатора во время его последней избирательной кампании?

Рорк внезапно свернул на тихую пригородную улицу, буркнув себе под нос, что намерен срезать. Проносясь мимо деревьев и жилых домов, он хранил молчание. Ева перестала считать, сколько раз он уже нарушил правила движения.

— Семейные узы неподвластны политическим симпатиям. Такого человека, как Дебласс, можно либо беззаветно любить, либо люто ненавидеть. Как бы Ричард ни спорил с отцом, вряд ли он хотел бы, чтобы его убили. А поскольку он специалист в области охранного законодательства, то, естественно, готов помогать отцу.

«Сын защищает отца…» — подумала Ева и спросила:

— А как далеко готов пойти сам Дебласс, защищая сына?

— От кого? Ричард — воплощение умеренности. Он не высовывается, не лезет на рожон. Постой! Да ты, кажется… — сообразив, куда она клонит, Рорк процедил: — Не туда метишь, Ева.

— Там видно будет.

Дом на холме выглядел мирно. Он спокойно стоял под холодным голубым небом, излучая тепло и покой. На клумбах у его стен уже пробивались среди пожухлой зимней травы первые отважные крокусы.

Ева напомнила себе, что видимость чаще всего обманчива. В этом доме не знали спокойного, безоблачного счастья. Теперь она была уверена, что еще немного — и ей удастся проникнуть в суть происходящего за этими розовыми стенами и мерцающими стеклами окон.

Дверь открыла сама Элизабет — еще более бледная и изможденная, чем в прошлый раз. Глаза ее распухли от слез, отлично скроенный костюм висел мешком — так сильно она похудела.

— Рорк! — Элизабет бросилась ему на грудь, не замечая Еву. — Прости, что побеспокоила тебя. Напрасно я это сделала.

— Глупости! — Он заглянул ей в лицо с нежностью, от которой у Евы, изображавшей полнейшее равнодушие, кольнуло сердце. — Ты не бережешь себя, Бет.

— Я не могу ни о чем думать, ничего делать. Все валится из рук, все рушится! Я… — Только тут она сообразила, что они не одни. — Здравствуйте, лейтенант Даллас.

Элизабет перевела взгляд на Рорка, и Ева прочла в нем упрек.

— Я приехала сюда независимо от Рорка, миссис Барристер. Сегодня мне позвонили от вас. Но я уже вижу, что это были не вы.