Крепко пожав руку Изаю, хлопнув по плечу завистливо вздыхавшего Чимбая, Олег вскочил на верного савраску и поскакал, ведя в поводу вьючных и запасных.

…А Пончик с Вахрамеем ехали по следам тумена Бурундая. Лошади их ступали неторопливым шагом, всадники же не до конца понимали, куда они, собственно, едут, и есть ли вообще смысл в одолении пути.

Оба товарища были погружены в думы. Вахрамей время от времени качал головой, словно не соглашаясь с самим собою, и тяжко вздыхал. Иногда он поднимал лицо к небу, делая брови домиком и становясь похожим на могучего Пьеро. Выглядело это смешно, но Александру было не до смеха.

Он думал о своём, ощущая в душе пустоту и то странное оцепенение, что обычно предваряет истерический срыв. У Пончика было чувство, что война окончилась. По крайней мере самое страшное сражение с татарами уже случилось. Евпатий погиб, и стало ясно, почему Коловрата прозывали Неистовым. И что теперь?

Куда он едет, словно по инерции? Что мешает им с Вахрамеем повернуть назад или вообще разъехаться? Какой не отданный долг? Какое дело не сделанное?

Шурик натянул поводья, и конь остановился. Вахрамей проехал ещё пару шагов, пока не заметил, что сбоку не мелькает грива. Повернувшись в седле, он удивлённо спросил:

— Ты чего?

— Слушай, а куда мы с тобой так мчимся, а?

— Мчимся?.. Хм. Я бы по-другому это назвал — куда тащимся.

— А тут как ни скажи, всё едино. Так куда? И зачем? Я вот с самой Онузы таскаюсь за монголами. И в Рязани был, и под Коломной, и во Владимире. А толку? Спору нет, Роман хорошо бился, а уж про Евпатия я и вовсе молчу, но кто ещё сможет дать отпор монголам? Знаешь таких?

Вахрамей задумался, помолчал и головой помотал.

— Нету таковских, — вздохнул он. — Зато дурачья сколько развелось, оказывается… Раньше смотрел на князя нашего и думал: орёл! Лев рыкающий! А на деле — мышь он серый… Ведь приходила же татарва к Киеву или докуда она там дошла, надо ж было и нашим князьям хоть чуток промыслить! А князь рязанский даже на речку Калку не явился…

— Вот и расколошматили его на речке Воронеже! — зло сказал Пончик. — А князюшка даже не узнал, как татары в бой ходят! Угу…

— А в прошлом годе как было? — продолжал монах. — Булгар воевали татары. Хоть кто из наших помог? Да ладно там помог — не помог, но думать-то надо ж было! Обговорить такое дело, собрать все силы в один кулак… Неужто не отбились бы?

— Вот, везде и всегда так, — горько улыбнулся Александр. — Всё в народе понимают, но — потом.

— А прежде пущай князья думают, на то они и палаты занимают!

— Кому думать-то?

— Твоя правда… — проворчал Вахрамей. — Некому.

И товарищи снова тронули коней. Объехали лесок, а навстречу большая дружина показалась.

— Кого это чёрт несёт? — подивился монах. — Да так вольно едут, будто и нету татар.

— Я, кажется, знаю, кто это, — процедил Пончик. — Сейчас проверим. Угу…

Он направил коня на подъезжавших. Всадников было много, не меньше тысячи. Все в хороших, ладных доспехах, при щитах и мечах. На копьях, кажущих в небо острия, флажки трепещут. Лица у всех типично русские, но спокойные, без ожесточения, весёлые даже.