Он писал ей каждую неделю, и Мириай часто читала мне его письма. Она была уверена, что однажды мы встретимся, когда я навещу ее дом на острове.

– Надеюсь. Пойдем, пора спать.

Мы надели ночные рубашки, умылись и заплели волосы. Затем Мириай забралась ко мне в постель, несмотря на узкий матрас. Мы принялись перебирать наши любимые воспоминания: какими робкими и тихими мы были в первый год соседства, как однажды ночью забрались на крышу вместе с Абри, чтобы полюбоваться падающими звездами. Оказалось, Мириай боится высоты, и мы провозились до рассвета, пытаясь стащить ее вниз. Вспоминали обо всех праздниках, когда нам выпадала свободная от занятий неделя. Снега было достаточно, чтобы устраивать настоящие битвы. Наставники в эти дни вели себя скорее как старшие братья и сестры.

– Что думает господин Картье, Бри? – зевнув, спросила Мириай.

– О чем?

– О том, что ты остаешься на лето.

Я подергала нитку, выбившуюся из одеяла, и ответила:

– Не знаю. Я ему еще не говорила.

– Он вручит тебе плащ завтра?

– Наверное, нет, – призналась я.

Мириай посмотрела на меня в водянистом лунном свете:

– Что случилось между вами прошлой ночью в саду?

Я сглотнула, мое сердце замерло, словно хотело услышать, что я скажу. Я все еще чувствовала обжигающий след его пальцев у себя на руке, легких как перышко и уверенных. Что он пытался сказать мне? Он был моим господином, я – его избранной. Ничто не изменится, пока я не раскрою своей страсти. Возможно, он просто хотел утешить меня, и я не так поняла его жест? Скорее всего, так, ведь речь шла о господине Картье, поборнике правил, который никогда не улыбался.

Никогда раньше.

– Ничего особенного, – прошептала я и зевнула, чтобы скрыть неискренность. Если бы у нее остались силы, Мириай надавила бы на меня. Но через две минуты она засопела. Я же, напротив, лежала без сна, размышляя о Картье, плащах и тайнах грядущего.

В девять утра покровители начали уезжать из Магналии. Лакеи поднимались по лестнице, забирали сундуки моих сестер и относили их в экипажи. Я стояла среди суматохи, на освещенном солнцем парадном дворе и выжидала с корзинкой, где лежали книжечки со стихами. О том, что меня не выбрали, теперь было известно всем. Мои сестры повели себя одинаково: во время завтрака все они сочувственно обнимали меня, убеждая, что Вдова найдет мне подходящего покровителя.

Как только унесли тарелки, я вышла наружу, зная, что теперь моим сестрам-избранным будут дарить плащи. Не то чтобы я не желала видеть официальное подтверждение их страсти, просто решила, что меня не должно там быть. Мне не хотелось смущать всех, когда Картье вручит Цири плащ.

Я услышала ее голос. К тому времени мое платье уже промокло от пота. Цири спускалась по парадной лестнице, корона из снежных кос украшала ее голову. За спиной трепетал голубой, цвета июльского неба, плащ. Мы встретились в тишине. Слова были ни к чему. Я улыбнулась. Она развернулась ко мне спиной, чтобы я увидела созвездие, которое выбрал для нее Картье.

– Лук Иветты, – восхищенно прошептала я, рассматривая серебряные нити. – Тебе к лицу, Цири.