Отведя глаза от Картье, я спросила:

– Могу я узнать, откуда вам это известно, господин Брис?

– Мне сказала Цири, – ответил он. Я попыталась угадать, сколько ему лет. Возможно, чуть за тридцать. Брис был хорош собой: с яркими, дружелюбными глазами и таким мягким голосом, словно он учился в лучших школах, вкушал самую изысканную пищу и танцевал с прекраснейшими из женщин. – Признаюсь, это заинтересовало меня, я ведь и сам историк.

Так назвали меня Цири и Картье, который признался, что связан с этой ветвью, хотя предпочел учить. Беспомощная, я вновь взглянула на него.

Наставник тоже смотрел на меня, сидевшую с Брисом Матье, словно мы не были знакомы. Он казался абсолютно бесстрастным, пока я не поняла, что рыжеволосый Николя обращался к нему, а Картье этого не замечал.

Брис тоже сказал мне что-то.

Я обернулась к покровителю, на коже из-за ночной духоты выступил пот.

– Простите, господин Брис, я не расслышала.

– О, – он моргнул, явно не привыкший, чтобы его игнорировали, – я спросил, не процитируешь ли ты свою любимую родословную. Сейчас я на службе у королевских писцов, проверяю точность их записей. Мне нужен помощник, столь же внимательный и умный, как и я, знающий генеалогию как свои пять пальцев.

Еще одно партнерство.

Это заинтересовало меня. Я притворилась, что Картье не существует, и улыбнулась Брису Матье.

– Конечно, господин. Мне нравится родословная Эдмона Фабра.

Мы заговорили о Фабре и трех его сыновьях, у которых, в свою очередь, было еще трое. Я хорошо держалась, несмотря на струившийся по спине пот и жуткий корсет, а также на то, что Картье продолжал следить за мной.

Затем я оговорилась. И даже не поняла, что назвала не то имя, пока не заметила, как скривился Брис Матье, словно почувствовал неприятный запах.

– Конечно, ты имела в виду Фредерика, а не Жака.

Я замерла, пытаясь вспомнить, что говорила, и понять, что он имеет в виду.

– Нет, господин Брис, думаю, речь о Жаке.

– Нет-нет, о Фредерике, – возразил Брис. – Жак родился двумя поколениями позже.

Неужели я действительно пропустила несколько поколений? Но, что еще важнее, волновало ли меня это на самом деле?

Память подвела меня, и я решила скрыть это, рассмеявшись.

– Конечно, я оговорилась. – Я осушила бокал, прежде чем продолжить удивлять его своей глупостью.

К счастью, вошел слуга и пригласил нас на ужин, сервированный в великолепном центральном шатре.

Я поднялась на дрожавших ногах и так нервничала, что уже хотела метнуться под защиту дома, когда ко мне подошел третий покровитель, настолько высокий, что, казалось, он должен был касаться тканевого купола.

– Позволь проводить тебя на ужин, Бриенна, – обратился ко мне рыжеволосый господин. Его голос казался мягким и мелодичным, но меня было не одурачить: в нем слышалась сталь. Я знала ее. Голос Картье был таким же.

– Да, господин Николя. Почту за честь.

Он протянул мне руку, и я приняла ее, вновь чувствуя себя неловко из-за того, что дотрагиваюсь до постороннего мужчины. Бабино был старше, возможно, в возрасте моего отца. Его прикосновение не казалось мне опасным. Он не был Брисом Матье.