– Сегодня я милостиво тебя прощу. – Картье забрал бокал у меня из пальцев. – Забудь о ликере, пока не поешь.

– Отлично. Раздобуду другой, – заявила я, вытирая вспотевшие ладони о платье. – Зачем вы выбрали мне такой тяжелый наряд?

Он допил мой ликер, прежде чем ответить.

– Я выбрал только оттенок, цветы… и то, что твои волосы должны оставаться распущенными.

Я решила не отвечать, и эта пауза заставила его посмотреть на меня. Я чувствовала, как взгляд его голубых глаз коснулся венка на моей голове, цветов, спустился по щеке, по шее – к ноющей талии. Я представила, что он счел меня красивой, и тут же отругала себя за эту глупую мысль.

– А теперь, – произнес Картье, снова встретившись со мной взглядом, – скажи: ты хочешь простоять здесь со мной всю ночь или найти себе покровителя?

Я еще раз взглянула на Картье, прежде чем набралась смелости и шагнула в шатер, оставив его наедине с ночью.

Четыре пары глаз устремились на меня, потрясенные моим внезапным появлением. Там, на диване, расположилась Цири, облаченная в темно-синее платье. Ее волосы были завиты, голову украшал венок из красных цветов, а щеки горели огнем надежд. Рядом с ней сидела очень красивая темнокожая женщина средних лет в восхитительном наряде из желтого шелка. Напротив них в креслах ожидали двое мужчин, в чьих руках сверкали бокалы с ликером. Один был постарше, его рыжеватые волосы пронизывала седина, а нос и подбородок казались острыми, словно высеченными из белого мрамора. Второй, молодой, носил темную бороду, на его щеках играл румянец, а манеры выдавали щеголя.

Цири встала, чтобы поприветствовать меня.

– Бриенна, позволь мне представить тебе наших гостей. Это госпожа Моника Лавуа. – Женщина в желтом улыбнулась. – А это господин Брис Матье. – Надменный мужчина с бородой встал и, кивнув, поднял бокал. – И господин Николя Бабино. – Холодно державшийся рыжеволосый мужчина тоже поднялся на ноги и коротко поклонился.

У троих покровителей на шее виднелись застежки синих плащей: все они были господами Науки.

– Приятно познакомиться, – ответила я, склоняясь в почтительном низком реверансе. Несмотря на старания Цири, я чувствовала себя так, словно кости вот-вот выйдут из суставов, и это шелковое платье тоже было чужим.

– Позволь мне украсть тебя первой, – обратилась ко мне Моника Лавуа.

– Конечно, – отозвалась Цири, но я увидела тень сомнения в ее глазах, когда она отошла, уступая мне место на диване. Цири хотела заполучить эту покровительницу, и я решила действовать осторожно.

Я опустилась рядом с Моникой, а Цири встала между двумя мужчинами, вовлекая их в беседу. Оба смеялись.

– Итак, Бриенна, – начала Моника, и другие голоса превратились для меня в неразборчивый гул, – расскажи о себе.

У меня был подготовлен план подобной беседы. Сначала следовало сказать о двойном гражданстве, затем – об учебе у господина Картье и, наконец, о великолепии Магналии. Я решила коснуться первой темы.

– Я избранная Науки, госпожа. Мой отец – из Мэваны, а мать – из Валении. Я воспитывалась в приюте Кольберта, пока в десять лет не попала сюда…