Уронив собранные вещи на пол, Матушка тихо опустилась рядом. Красноволосый морок, вошедший в ее жизнь, сказал однажды: «Не бросай его! Что бы ни случилось…» Так что же она делает? От чего бежит? Кай ради нее отказался от того, от чего не отказываются, а Бруни страшится потерять такую малость, как собственная жизнь?! И чего она будет стоить, эта жизнь, без него, без любимого?

Существование бок о бок с Ральфом и его женой представилось до тошноты ярко…

Она поднялась, подобрала вещи, аккуратно разложила по местам и умылась холодной водой. Его величество обещал прислать за ней на рассвете? Как будет угодно его величеству!

Бруни распустила волосы и села у окна, сложив руки на коленях. Глядя на снег, кружащийся в свете фонарей, она шептала молитвы Пресветлой, прося о близких, родных, любимых…

В предрассветном зимнем тумане появилось темное пятно, неумолимо приближающееся к трактиру. Раздался стук копыт. Бруни, давно одетая, умытая и причесанная, спустилась вниз и вошла в зал, когда первый удар кулака потряс дверную створку.

– Именем короля, откройте! – прозвучал хорошо поставленный голос.

За спиной послышался топот – Весь, соскочив с лестницы, встал рядом, щурясь одновременно сонно и недобро.

– Это приехали за мной, – Матушка развернулась к нему, – ты не вмешивайся! Дождись Пипа.

– Что значит – за тобой? – с недоумением спросил мальчишка. Радужки его глаз, как когда-то давно, залились чернилами страха.

– Так надо, – тихо сказала Бруни и, шагнув к двери, отодвинула щеколды.

В зал вошли четверо гвардейцев в красных мундирах – из личного полка Редьярда Третьего.

– Вы – Брунгильда Рафарин, владелица трактира? – спросил офицер, своими торчащими из-под носа усами и округлыми щеками похожий на кота.

– Это я, – кивнула Матушка.

– Вам приказано следовать за нами!

Бруни опустилась перед Весем на корточки и взяла его лицо в ладони.

– Ты никуда не пойдешь! – сдавленно прошептал тот. – Я… я не позволю им увести тебя!

– Прошу тебя! – взмолилась Бруни. – Здесь твой дом, если я уйду – он станет пустым. Ты остаешься за хозяина!

С мгновенье она жадно смотрела в его лицо, словно пыталась запомнить каждую черточку, потом поцеловала в лоб и поднялась.

– Пройдемте! – безучастно произнес офицер-кот и шагнул через порог.

В просторной, неторопливо едущей карете Матушка даже вздремнула. Ей снились двое – курящий трубку мужчина и женщина в простом белом одеянии до земли, босая, с распущенными волосами, которые были украшены нежными первоцветами…

Карету тряхнуло.

…Незнакомка оглянулась и серьезно посмотрела на Бруни серо-голубыми глазами Эдгара Морехода. Бруни вздрогнула и проснулась.

– На выход! – сказал тот же офицер и подал ей руку, помогая спуститься. – Следуйте за мной!

Он нырнул в неприметную дверь в стене, поднялся по лестнице, прошел по длинному коридору. Спустя несколько минут Матушка потеряла счет переходам. Они снова спустились по лестнице, миновали пустующую, продуваемую ветрами галерею. Одинаковые каменные стены, иногда украшенные гобеленами и портретами, погашенные или зажженные через один светильники. Дворец – если ее привезли во дворец, – казался больным существом, страшащимся яркого света и громких звуков. В последнем коридоре пол был застелен толстым ковром, заглушавшим шаги, а гвардейцы в красных мундирах застыли во всех проемах, изображая статуи. Офицер распахнул высокую створку, позволил Бруни войти и закрыл за нею дверь.