В некоторых жизнях Нора привлекала много внимания. В некоторых никакого вообще. В каких-то она была богата. В других бедна. В каких-то здорова. В других не могла подняться по лестнице без одышки. В каких-то жизнях у нее были партнеры, в других она была одна, во многих находилась в промежуточном положении. В каких-то она была матерью, но в большинстве – нет.

Она была рок-звездой, олимпийской чемпионкой, преподавательницей музыки, учительницей начальных классов, профессором, генеральным директором, личной ассистенткой, шеф-поваром, гляциологом, климатологом, профессиональной выгульщицей собак, офисной работницей, разработчицей программного обеспечения, секретаршей в приемной, горничной, политиком, адвокатом, магазинным воришкой, главой благотворительной организации по защите океанов, продавщицей в магазине (снова), официанткой, младшей начальницей, стеклодувом и перепробовала уйму других профессий. Она добиралась на работу на машине, в автобусах, поездах, на паромах, на велосипеде, пешком. Перечитала километры электронных писем. У нее был пятидесятитрехлетний начальник с дурным запахом изо рта, который трогал под столом ее ногу и присылал фото своего пениса. У нее были коллеги, которые наговаривали на нее, и коллеги, которые ее любили, и (таких было большинство) коллеги, которые были к ней абсолютно безразличны.

Во многих жизнях она предпочитала не работать, а в каких-то хотела работать, но все равно не могла найти место. В каких-то жизнях она пробивалась сквозь стеклянный потолок, а в каких-то утыкалась прямо в него. Она бывала и чрезмерно квалифицированной и недостаточно компетентной.

Она спала как младенец или страдала бессонницей. В каких-то жизнях она принимала антидепрессанты, а в других даже не пила ибупрофен от головной боли. В каких-то жизнях она была физически здоровым ипохондриком, а в других – серьезно больным ипохондриком, а в каких-то вообще не беспокоилась о своем здоровье. В одной жизни ее мучила хроническая усталость, в другой у нее был рак, в третьей у нее была межпозвоночная грыжа и перелом ребер из-за автоаварии.

Короче, она прожила много жизней.

И в этих жизнях она смеялась и плакала, ощущала спокойствие и ужас, и весь прочий спектр эмоций.

А между жизнями она всегда встречала миссис Элм в библиотеке.

И сначала казалось, что чем больше жизней она пережила, тем меньше проблем с переходом возникало. Библиотека никогда не пребывала на грани разрушения или риска полного исчезновения. Лампочки моргали крайне редко при ее возвращении. Она будто достигла некоего принятия жизни: если и возникали плохие переживания, они не были единственными. Она поняла, что пыталась покончить с собой не потому, что была несчастна, а потому, что убедила себя, что не существует выхода из ее страданий.

В этом, предположила она, заключалась основа депрессии и разница между страхом и отчаянием. Страх возникает, когда ты заходишь в подвал и боишься, не захлопнулась ли дверь. Отчаяние – это когда дверь закрывается и запирается за тобой.

Но в каждой жизни она видела, что метафорическая дверь отворялась все больше, по мере того как она училась пользоваться воображением. Порой она находилась в жизни меньше минуты, а в других дни и даже недели. И казалось, что чем больше жизней она проживала, тем трудней было чувствовать себя везде как дома.