– Что?

– Хочешь поговорить с папой?

Потребовалось время. Внезапно она лишилась равновесия.

– Я…

Она едва могла говорить. Или дышать. Она не знала, что сказать. Все казалось нереальным. Как путешествие во времени. Будто она вернулась на двадцать лет назад.

Слишком поздно вешать трубку. Может, и стоило. Но она этого не сделала. Теперь она знала, что это возможно, и ей нужно было снова услышать его голос.

Сначала его дыхание.

Потом:

– Привет, Нора, как ты?

Так просто. Обыденно, повседневно, ни о чем. Это был он. Его голос. Его сильный голос, который всегда был резким. Но теперь он потоньше, может, послабее. Голос на пятнадцать лет старше прежнего.

– Папа, – сказала она. Ее голос был – завороженный шепот. – Это ты.

– Все хорошо, Нора? Связь плохая? Хочешь поговорить через FaceTime?

FaceTime. Увидеть его лицо. Нет. Это слишком. Это уже слишком. Одна лишь мысль о том, что существует живая версия ее отца во времени, когда FaceTime уже изобретен. Ее папа принадлежал миру стационарных телефонов. Когда он умер, он только начинал привыкать к радикальным новшествам вроде электронной почты и текстовых сообщений.

– Нет, – ответила она. – Это я тут… просто задумалась. Отвлеклась. Извини. Как ты?

– Хорошо. Мы отвезли вчера Салли к ветеринару.

Она решила, что Салли – собака. У ее родителей никогда не было собаки, да и вообще домашних животных. Нора умоляла их о собаке или кошке, когда была маленькой, но папа всегда говорил, что они только мешают.

– Что с ней? – спросила Нора, пытаясь звучать естественно.

– Опять уши. Инфекция все время возвращается.

– О, верно, – спохватилась она, будто знала о Салли и ее больных ушах. – Бедняжка. Я… я люблю тебя, папа. И я просто хочу сказать, что…

– Все хорошо, Нора? Ты кажешься слегка… взволнованной.

– Я просто не говорила… не говорю тебе всего. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Ты хороший отец. И в другой жизни, в жизни, где я бросила плавание… я ужасно жалею об этом.

– Нора?

Ей было неловко спрашивать его, но ей нужно было знать. Вопросы начали вырываться из нее, как вода из гейзера.

– Ты здоров, папа?

– А с чего мне болеть?

– Просто… ты беспокоился из-за болей в груди.

– У меня их не было с тех пор, как я выздоровел. Много лет назад. Ты же помнишь. Мой образ жизни. Когда отираешься возле олимпийцев, это помогает. Я вновь стал регбистом. Шестнадцать лет назад бросил пить. Холестерин и давление низкие, как говорит врач.

– Да, конечно… я помню твой образ жизни, – а потом ей пришел в голову новый вопрос. Но она не знала, как его задать. И спросила прямо: – А как давно ты с Надей?

– У тебя проблемы с памятью?

– Нет. Ну да, наверно. Я просто много думаю о жизни в последнее время.

– Ты теперь философ.

– Ну, я же училась на него.

– Когда?

– Забудь. Я просто не могу вспомнить, когда вы с Надей встретились.

Она услышала неловкий вздох в трубку. Он был краток.

– Ты знаешь, как мы встретились… Зачем ты об этом спросила? Это тебя психотерапевт надоумил? Ведь ты знаешь мое отношение к такому.

У меня есть психотерапевт.

– Извини, пап.

– Ничего.

– Я просто хочу убедиться, что ты счастлив.