Она подчинилась, нехотя поднявшись с пола с длинным дрожащим вздохом. Когда она выпрямилась, я презрительно засмеялся.

«Что? Неужели у вас не найдется ни одного нежного слова для меня? Ни одного поцелуя, улыбки, хотя бы приветствия? Вы сказали, что узнали меня – ну! Вы разве не рады видеть своего мужа? Вы, кто была такой безутешной вдовой?»

Странная дрожь пробежала по ее лицу, она крепко сжала руки, но ничего не сказала.

«Слушайте! – говорил я. – Мне есть еще, что сказать вам. Когда я вырвался из объятий смерти, когда пришел домой, то нашел свое место уже занятым. Я прибыл как раз вовремя, чтобы стать свидетелем крайне любопытной пасторальной пьесы. Сценой для нее послужила старая аллея, а актерами были вы, моя жена, и Гуидо, мой друг!»

Она подняла голову и испустила тихий напуганный возглас. Я сделал пару шагов навстречу к ней и заговорил быстрее.

«Слышите? Светила луна, и соловьи заливались, да – сценические эффекты были великолепны! Я следил за развитием комедии, вы можете вообразить, с какими эмоциями. И я узнал много нового о себе. Мне стало известно, что для леди с таким большим сердцем и нежными чувствами, как ваши, одного мужа было недостаточно, – здесь я положил руку на ее плечо и прямо посмотрел ей в глаза, в то время как ее взгляд, полный ужаса, бессильно уставился на меня, – и что уже через три месяца после нашей свадьбы, вы нашли себе другого. Нет, вам нет никаких оправданий! Гуидо Феррари был вам мужем во всем, кроме фамилии. Я взял ситуацию в свои руки и предпринял чрезвычайные меры. Око за око, комедия за комедию! Остальное – вы знаете. В роли графа Олива вы не можете отрицать, что я был великолепен! Во второй раз я стал за вами ухаживать, но не так хорошо, как вы сами ухаживали за мной! Во второй раз я на вас женился! Кто же теперь станет отрицать, что вы поистине принадлежите мне и телом, и душой, пока смерть не разлучит нас?»

Я ослабил хватку, и она вывернулась из моих рук, как раненая скользкая змея. Слезы высохли на ее щеках, лицо выглядело застывшим и восковым, как у трупа, только ее темные глаза сверкали и казались неестественно огромными, излучая злобный блеск. Я немного отошел в сторону и, перевернув мой гроб, уселся на него с таким безразличием, будто это было кресло в гостиной, и, глядя на нее оттуда, я заметил промелькнувшее движение на ее лице. Какая-то мысль посетила ее ум. Она постепенно отодвигалась от стены к которой прильнула, следя за мной со страхом. Я не делал попыток встать со своего места.

Медленно-медленно, не спуская с меня глаз, она продвигалась шаг за шагом вперед и миновала меня, затем внезапно рванулась к лестнице и взлетела наверх с испуганной поспешностью загнанного оленя. Я улыбнулся сам себе. Я услышал, как она трясла железную решетку двери со всей своей силой, звала громко на помощь несколько раз. Но лишь торжественное эхо из склепа было ей ответом да дикий свист ветра, который гулял по кронам кладбищенских деревьев. Наконец она неистово закричала, как дикий кот, шелест ее платья быстро стал приближаться по ступеням лестницы, и, прыгнув ко мне, как молодая тигрица, она предстала предо мной, с лицом, теперь налитым кровью, вернувшей ей часть былой прелести.