Дорога до капища была хорошо наезжена и санями, и верховыми лошадьми, и лосями, верховыми и упряжными, которых здесь было, конечно, не так много, как в Бьярмии, и все они были не местными, а именно из Бьярмии приведёнными, но всё же не являлись редкостью и дивом, на которое останавливались бы поглазеть зеваки.

Большое зарево над Тулебльским капищем никогда не тускнело, и служило путникам заметным ориентиром. Об этом заботились многочисленные младшие волхвы и ученики волхвов. И посадник с воеводой, подъезжая к месту, откинули полог саней, чтобы увидеть зарево над тыном.

– Пока огонь горит, рушане живут спокойно… – сказал, сам себя подбадривая, Ворошила. – Они знают, что Перун их не оставит…

– А ты уверен, что на Перыни на свой огонь надеются меньше? – воевода чуть осадил восторг посадника.

Тот не возразил, понимая, что и там и там Перуна любят одинаково, а кого выберет в любимцы сам бог – это ещё неизвестно. Но ловко перевёл разговор на другую тему:

– Скорее бы иное зарево увидеть…

– Скоро уже, – согласился Славер, и тоже придержал рукой полог, чтобы всмотреться в приближающуюся картину.

В ночном, тяжёлом от низкой облачности небе священное зарево сияло красными грозными и величественными отблесками, окрашивало и облака, и вершины ближайших деревьев тем же цветом, и манило к себе с неудержимой силой великого священного огня[174].

Капище не знает ни дня, ни ночи, как и боги, которым не дано спать, потому что во время их сна некому будет управлять людьми и другими земными делами. И никто из волхвов, вышедших к воротам встретить посадника с бьярминским воеводой, не удивился столь поздним гостям. Несколько жилых построек и коновязь чуть в стороне от ворот предназначались для тех, кто решил остановиться здесь надолго или ненадолго, прервав свой путь для поклонения и молебна. Младшие волхвы отвели туда коня с санями, один из волхвов, званием постарше, заведовавший воротами, людей известных узнав сразу, учтивым жестом пригласил гостей за тын, и сам побежал за верховным волхвом Судишей.

Судиша доводился посаднику Ворошиле даже каким-то дальним родственником, и был человеком в окрестностях известным, умело управляющим всем большим хозяйством главного городского капища, волховской школой, и множеством подчинённых ему волхвов, послушников и учеников волхвов. Впрочем, в это капище люди приезжали со всей земли русов, а не только из столицы княжества. И к тому же волхв входил в боярский совет при князе Здравене, то есть, принимал участие в решении важных вопросов в жизни варягов. Верховный волхв, в отличие от своего вестника-привратника, не так откровенно проявлял торопливость, хотя вышел из своей избушки-кельи тоже без задержки, запахивая на обширном животе чёрный меховой плащ, из под которого высовывалась длинная, из белёного льна волховская рубаха, вышитая по нижнему краю чёрными посолонями с красным посередом. Но он то ли вообще не умел ходить быстро, то ли просто не любил это делать, и потому с годами воспитал в себе неторопливую и солидную манеру передвижения, приличествующую его сану. Но гости, уважая этот волховской сан, вежливо дожидались.