- Спасибо, - несколько смущенно поблагодарил я Содера. – Я старался.

- Значит, слышал, - кивнул Содер. – Так вот, в твоем случае это знаменитое высказывание звучит так: «порхай как свинья, жаль как корова».

- Тьфу на тебя! – с досадой сплюнул я на землю. – Я думал, ты меня похвалишь за мои достижения! Комплимент какой сделаешь.

- Ты не девушка, чтобы я тебе комплименты делал. Хвалить же тебя не за что. Жаль, что здесь зеркала нет. Чтобы ты на себя, инвалида, со стороны посмотрел!

- Ты завидуешь! – внезапно осенило меня. – Вот и наговариваешь.

- Я? – с неподдельным ужасом воскликнул Содер. – Завидую? Ты брачные танцы гамадрилов видел? Нет? Зря! Поскольку ты показываешь те же движения, что и брачующийся гамадрил! Гарет, поверь мне, среди самок гамадрилов ты бы пользовался успехом.

Сволочь… Испортил-таки мне настроение. Я хмуро глянул на Содера, развернулся и побрел по дороге в сторону города. Сзади послышался торопливый топот.

- Гарет, ты что, обиделся?

- Отвали!

Содер поравнялся со мной, и перешел на шаг. Несколько минут мы шли молча. Содер прервал молчание, когда мы дошли до места примыкания к нашей дороге другой, более крупной дороги. В отличие от той, по которой мы до сих пор шли, она была не грунтовой. Ее поверхность образовывали крупные ровные каменные плиты, почти идеально подогнанные друг к другу. Мечта путешественника.

По ней нескончаемым потоком от города и обратно шли люди, ехали всадники, дребезжали вереницы всевозможных тачек, тележек, полуразвалившихся калымаг и богато украшенных карет.

- Сам же говорил, что предпочитаешь слышать правду, - примирительным тоном сказал Содер, уворачиваясь от здоровенного детины, шедшего встречным курсом. – Еще ты говорил, что не любишь, когда тебе лгут в глаза, а за глаза говорят совершенно другое.

- Говорил, - признал я. – Но правду можно сказать по-разному.

- Это как?

Раздался пронзительным свист, за которым последовал окрик.

- Эй! Дурни! А ну живо с дороги!

Я обернулся, и чуть не ткнулся носом в лошадиную морду.

- Эй! – с негодованием вскрикнул я, резво отскакивая в сторону. – Аккуратнее никак?

Управлявший тройкой белоснежных лошадей кучер презрительно покосился в мою сторону, и взмахнул хлыстом.

- Скажи спасибо, что не по спине тебя оприходовал, деревенщина! – крикнул он через плечо, и вскоре карета исчезла в общем потоке.

- Каков наглец. Так бы и начистил морду! - я потряс кулаком вслед, и повернулся к Содеру. – Ты серьезно не представляешь, как сказать правду и не обидеть человека?

Содер замялся.

- Лучше бы ты показал на примере.

- Хорошо, - мой взгляд зацепился в степенно вышагивавшую впереди нас дородную матрону в обтягивающих белых лосинах и коротком кафтане. – Видишь ее?

- Да, - отозвался американец.

- Если ты, допустим, скажешь, что она излишне упитана, то навряд ли ее обидишь. Совсем другое дело, если ты заявишь ей, что она похожа на жирную свинью, которой перед тем, как напялить лосины, нужно осознать, что у нее все-таки не попочка, а большая жопа. Понимаешь? Помягче надо подбирать выражения, помягче.

Столь бесцеремонно обсуждаемая мною дама развернулась и… перед нами предстал насупившийся мужик в длинном парике.