— Звонок? А у Вас есть деньги на местного магконсультанта? — оживился следователь. — При Вас была найдена крайне малая сумма средств — чуть меньше тридцати золотых.

«Тридцать золотых они считают здесь крайне малой суммой средств? Вот зажрались, вообще-то в столице на эти деньги можно целый год снимать хорошую квартиру», — возмутилась я мысленно, но вслух решила не комментировать.

— Нет, у меня нет денег на магконсультанта… — начала я отвечать, надеясь, что всё-таки звонок Бенефису или Дариону мне разрешат.

— Тогда звонок не положен, извините, — перебил следователь.

Я мысленно простонала. Что же за день сегодня такой? Почему мне так не везёт? Достучаться до следователя у меня так и не получилось. Была одна надежда: через неделю, когда я должна буду вернуться якобы из провинции от бабушки Ирмы, Бенефис хватится меня, спросит маглицию и узнает, что я тепепортировалась в Лазурию. Здесь за пару дней он найдёт меня в местной тюрьме. Что ж, ждать придётся какое-то время, но в целом, пока что ничего страшного не происходит. Смертная казнь в Лазурии запрещена, а всё остальное поправимо.

Именно эти мысли крутились у меня в голове, когда за мной со скрипом захлопнулась железная дверь тюремной камеры. По иронии судьбы, камера, которую мне предоставили, оказалась просторнее, чем номер за десять золотых в «Каюте Капитана».

— Надо было сразу кого-нибудь убить по приезду, и мне бы предоставили бесплатную камеру и трехразовое питание, — неудачно пошутила я, подбадривая саму себя и лишь по отшатнувшемуся от железных прутьев охраннику поняла, что кажется, произнесла это вслух.

Охранник загремел цепями и повесил громоздкую табличку на вход в мою камеру. В зеркале напротив я смогла прочесть «Осторожно! Преступник агрессивен». Я глупо хихикнула. «Ничего, мне тут всего недельку перекантоваться и за мной обязательно кто-нибудь приедет», — утешила я саму себя. Вот только уже к вечеру этого же дня я почувствовала нарастающий жар. Сильно разболелась голова, стало саднить горло, а ещё мир как-то потускнел. Я хотела было встать с кровати камеры, чтобы съесть ужин, который поставили на пол около входной двери, но с ужасом поняла, что не могу встать. При попытке занять сидячее положение страшно закружилась голова. Раза с восьмого я дозвалась охранника и попросила местного лекаря. Даже в тюрьмах заключённым не отказывают в осмотре.

— Я первый раз телепортировалась в жизни, — объяснила я, — это наверно последствия, мне очень плохо, и у меня жар. Позовите кого-нибудь.

Сменившийся охранник потоптался у входной двери в мою камеру, связался с лекарем по мыслепередатчику, а затем сказал:

— Вы знаете, на Вашей камере висит табличка, что Вы агрессивны. Дежурный лекарь отказывается осматривать агрессивных преступников, если только речь не идёт об их жизни или смерти. В любом случае, последствия телепортации к ним не относятся. Вам придётся ждать следующей смены.

— А долго ждать? — спросила я сиплым голосом. Во рту было как в Дезертуме, пить хотелось нещадно, но доползти до подноса с едой и водой сил не было совершенно.