– Понимаю, – ответил Трофим, любуясь ее лицом. – Очень хорошо понимаю. Довольно часто в пилотировании случаются такие моменты, когда ты чувствуешь гораздо лучше, точнее и яснее, что делать, вопреки логике, и уж тем более ты не можешь объяснить это словами. И попытки осмыслить эти ощущения могут реально навредить, а то и привести к катастрофе. Потому что скорости принятия решений настолько высоки, что часто действуешь на интуитивном уровне.

– Посмотрев видео с твоими выкрутасами в небе, нисколько в этом не сомневаюсь, – кивнула Глаша и, погладив его по голове, придвинулась и поцеловала в лоб. – Ты наикрутейший ас. Великолепный. А твоя бывшая жена утверждает, что ты очень хороший человек и просто замечательный мужчина.

– А ты знаешь, я такой и есть, – очень просто, без пафоса, иронии и ложной скромности, побуждающей людей отчего-то стыдливо отнекиваться, когда им говорят, что они хорошие люди, подтвердил Разведов. – Мне некогда и не для чего быть плохим, это отнимает уйму времени, сил, энергии и засоряет разум. А мне он требуется свободным от мусора для работы. Потому как службу свою я люблю, она во многом определяет меня как личность. Вот как тебя твой талант и твое творчество.

– А что, – улыбнулась Глаша, – среди классных летчиков не бывает плохих людей?

– Среди по-настоящему классных мне не встречались, ну а так, понятное дело, всякие люди бывают. Это непростой вопрос, есть в нашей службе своя специфика. Мы работаем в команде, и есть жесткий отбор в нее по многим параметрам, в том числе и по нравственно-волевым качествам. Тоже тонкий такой момент: подобрать людей, подходящих друг другу.

– Да, – задумчиво повторила за ним Глаша, – подобрать подходящих людей.

– Все-таки переживаешь из-за премьеры? – посочувствовал Разведов.

– В основном из-за нее, – тихим голосом призналась Глаша, погладив его по щеке. – Когда это твое детище, твоя творческая реализация, всегда хочется, чтобы оно получилось идеальным, законченным, именно таким, как ты его представляешь в своем воображении. «Как пасхальное яичко», как говаривала бабуля, когда что-то получалось у нее самым наилучшим образом, когда все сходилось вместе: и жизнь, и святость, и духовность. Но похоже, что у меня той самой идеальной постановки не получится.

– И хорошо, – уверил ее Трофим и объяснил, когда Глафира, удивленная столь сильным заявлением, вопросительно посмотрела на него. – Любая идеальная форма чего-либо – это конечная точка, уже мертвая система, которой некуда дальше развиваться и не к чему стремиться, поскольку она достигла своей вершины, и ей остается только быть разрушенной. У «пасхального яичка» всего два варианта: либо быть съеденным, либо протухнуть и быть выброшенным рано или поздно. Так что, наверное, прекрасно, что твоя постановка не будет идеальной, значит, всегда есть что улучшать.

– Ольга, когда тебя нахваливала, забыла упомянуть, что ты еще и очень умный, – Глафира снова наклонилась и поцеловала его в висок.

– Есть такой момент, – иронично усмехнулся Разведов и спросил: – Что, совсем дела плохи? Или все-таки прорвемся?