Он вошел в изолированную, полностью закрытую от любой прослушки комнату, Лея не отступала, не покидая его ни на мгновение. Это бесило. Он даже в тысячный раз укоренился в желании никогда не жениться. Быть долго на одной территории с женщиной выше его сил.

Алекс нашел передатчик, настроил на запасную волну и прослушал закодированное сообщение. Кара. Он выдохнул от облегчения: отряд в безопасности на базе в Нижних Штатах. Так, дело за малым.

– Я сейчас уйду, – Алекс повернулся к Лее, – а ты останешься здесь.

– Останусь здесь? – недоверчиво переспросила она. – Но как же…

– Здесь безопасно! – безапелляционно заявил он. – Здесь ты не найдешь приключений на свой прелестный зад.

Лея ахнула, заметив кровь на его одежде, и всё перестало иметь значение.

– Алекс, ты ранен!

– Пустяки. – Он скинул пиджак, осматривая руку. – Царапина.

– Рану нужно перевязать, – засуетилась Лея, но столкнувшись с его упрямым взглядом, попросила: – Позволь помочь.

Он сжал губы в тонкую линию. Лея вздернула подбородок, не собираясь отступать. Она тоже упрямая!

Алекс преувеличенно громко вздохнул и направился сначала на кухню – пить хотелось страшно. Он бы с удовольствием в качестве анестезии выпил виски, но здесь крепкий алкоголь запрещен, а провоз приравнивался к контрабанде наркотических препаратов. Алекс не рисковал, чтобы не спалить свое убежище, пусть и бывал здесь крайне редко.

Он сделал несколько больших глотков прохладной чистейшей воды и передал бутылку Лее. Она тоже пригубила прямо из горлышка. Потом пошел в ванную за медицинским саквояжем. Алекс скинул рубашку, позаимствованную у верховного сенатора, и, морщась от ноющей боли, осмотрел руку. Действительно царапина, но неприятно. Пуля чиркнула предплечье: крови много, но несмертельно и даже не серьезно, если правильно обработать.

– Я помогу, – мягко усадив Алекса на край ванны и напрочь игнорируя красноречивые раздраженные вздохи, Лея намочила белый мягкий отрез ткани и обтерла руку, избавляясь от крови. Она спрашивала, что делать и чем обрабатывать рану – привычных тюбиков и мазей в сундучке не было, – и Алекс, кажется, смирился с ее присутствием, сопровождая каждое движение задумчивым взглядом.

Лея осторожно и так нежно касалась его, что всё раздражение разом испарилось. Ее длинные серебристые волосы падали ему на грудь, и он не сдержался – пропустил мягкие пряди между пальцев. Необыкновенное ощущение. Таких, как она, Алекс никогда не встречал: всё в Лее было чуждым и невозможно притягательным. А в больничной рубашке она выглядела, как античная богиня, не меньше. А он, кажется, надышался антисептиком и его поперло в романтику.

– Больно? – спросила она, закончив обрабатывать руку. Рана была неглубокой и чистой – должна быстро затянуться.

– Нет, – ответил Алекс. Врал, конечно. Тянуло предплечье от души. Лея достала бинты, но он жестом остановил ее и взял из саквояжа медицинский клей. Заклеил рану и наложил герметичную повязку – теперь даже в душ можно.

– Куда мы теперь? – устало спросила Лея.

– Мы? – иронично переспросил Алекс. Какая короткая и избирательная у нее память. – Никаких «мы» нет, – отрезал он, отметая все иллюзии и заблуждения, которые могли возникнуть у нее. И даже у него. Их нет и быть не может!