Одинокая слезинка скатилась по щеке – Лея не стала ее смахивать. Иногда нужно плакать – так выходит тоска. Лея просила Алекса взять ее с собой, но теперь понимала: ее место здесь. Она посмотрела в алмазное небо: сколько там миров и ни в одном они не случились…

Алекс вышел в сумраке покоев царицы. Он не мог четко разобрать, что его окружает, но запах остался прежним. Его госпожа, царица, его малышка Лея здесь. Он глубоко вдохнул аромат голубого лотоса и бесшумно двинулся в спальню.

Она стояла на балконе. Освещенная одиноким светом полной луны. Алекс коротко взглянул на большую кровать – облегчение разлилось по венам. Пустая. Он боялся. Не признавался себе, гнал черные мысли, но боялся, что Лея не ждет, что давно забыла его. Боялся потерять свою путеводную звезду, свой свет. Он и сейчас боялся, но другого: что обида за то, что ушел, перечеркнула всё, что между ними было; что Лея прогонит его, потому что больше не нужен. Алекс замер, в первые в жизни растеряв решительность перед своей судьбой в лице хрупкой нежной женщины.

Лея закрыла лицо руками и заплакала, тихо и горько. Алекс бросился к ней.

– Малышка моя.

Лея застыла, как только она умела. Алекс положил руки ей на плечи, делясь теплом, показывая, что он здесь, что это не морок. Она громко выдохнула и расслабилась, прижавшись спиной к его груди. Всего мгновение они стояли молча, просто чувствовали друг друга, как одно целое, затем Лея резко крутанулась в его руках, скользя взглядом по лицо, словно не верила, что он действительно здесь.

– Алекс, – шепнула она. Всего два слова, а за спиной крылья выросли. Ждала. – Алекс…

Но он не хотел сейчас говорить, тратить время на слова, просто сгреб ее в объятия, жадно целуя бледно-розовые губы. И Лея ответила, ловя его дыхание, раскрываясь для него, позволяя касаться себя, как раньше. Но женщина не была бы женщиной, если бы каждая рука, нырявшая под юбку, непременно достигала цели, это слишком легко.

– Ты здесь? Но как? Надолго или… – Лея замолчала, боясь высказать свои страхи. Вдруг они станут реальностью.

Алекс зарылся пальцами в ее волосы, вспоминая, как это приятно, собираясь рассказать, всё рассказать, но в дверь постучали. Лея ощутимо напряглась. Алекс тоже почуял неладное.

– Госпожа моя? – позвала служанка.

– Айме? – голос тих и испуган.

– Маленький господин беспокоится и не спит…

Алекс вышел из тени, и служанка не договорила, растерянно захлопав глазами, а опомнившись, склонилась в поклоне со своей драгоценной ношей.

– Господин.

– Иди ложись, – Лея подошла ближе и забрала ребенка – он притих у нее на руках. – Александр сегодня останется со мной.

Они остались вдвоем. Лея опасливо поглядывала, Алекс молчал. И молчание его было тяжелым. Он подошел ближе: ей достался убийственный взгляд, ребенку – внимательный.

Младенец как младенец, месяца три отроду, со светлым пушком на голове – математика элементарная. Алекс невесомо провел пальцем по пухлой щеке, боясь своими грубыми пальцами испугать кроху, затем поднял голову и грозно сверкнул глазами. Ребенок, словно почуяв бурю, расплакался в руках матери. Лея присела на низкий диванчик, удобно устраиваясь в подушках, вероятно, для этого и набросанных, и, дернув тонкий шелковый шнурок, спустила полупрозрачное ночное платье с плеча, обнажая грудь.