Только мы сели, улыбающаяся Лил представилась по полной форме, а вот граф назвался Фицуильямом. Так, запросто.

И я и Ильим молчали, но за нас отдувалась бодрая Лил. Она умела правильно и заинтересованно говорить о погоде, чем вызвала незначительное одобрение графа. Еще она знала, когда нужно делать паузы, чтобы мы с Ильимом попеременно вставляли «да» и «нет», за что мы ей от души улыбались. И в целом она смогла создать видимость общего разговора, когда никто не чувствует себя лишним, даже если очень старается.

Завтрак закончился, граф вежливо откланялся, а мы собрались на зельеварение. Ильим незаметно подошел и молча забрал у меня сумку. На его плече две сумки смотрелись как-то очень мило, при этом сам он еще толком не проснувшийся и растрепанный, стал как будто старше и увереннее. Лил удивленно улыбнулась, но не стала никого задерживать и пошла вперёд.

Все зельеварение и ритуалы у Студегорна меня удивляло внимание Ильима. Причем на этих занятиях по традиции было не до нежностей. Тэрволин с решимостью отпетого головореза без предисловий показала, как правильно рубить корень веретени, почему-то орудуя огромным тесаком. И в этот момент лучше было замереть на месте и не шевелиться. Но Ильим спокойно помогал мне с зельем и, подавал ингредиенты. Хотя Тэрволин смотрела на это неодобрительно.

У Студегорна, вообще, стало неловко. Ритуалы предполагали общую работу ведьм и магов. А Ильим самолично встал рядом со мной, и мы оказались без боевика. На чтс Студегорн усмехнулся и дал нам отдельное задание, немного экспериментальное. Он, вообще, любил эксперименты в любых проявлениях и ко всему относился вроде бы спокойно. Хотя дедушка с лукавой улыбкой имел в арсенале въедливость настоящего ученого. И одно его занятие в неделю, был страшнее каждодневного зельеварения. Столько дополнительны вопросов, дополнительной литературы и дополнительных заданий нам не задавал никто.

После ритуалов Карл и Лил куда-то исчезли, а я внимательно посмотрела на свою сумку в руках Ильима.

— Что это значит? — я остановилась посреди опустевшего коридора. Выяснять на самом деле ничего не хотелось, но это требовалось, пока еще не все ведьмы нашего курса сломали глаза.

Такого удивления на их лицах я не видела, даже когда у одной из ведьм в котелке образовалась розовая попрыгушка. Обычное зелье от головной боли, превратилось в склизкую субстанцию и прыгало с одной головы на другую, пока не приземлилось на декана ведического факультета. Еде самозабвенно с громким «пфы» пустило розовый, пусть будет, пар, якобы снимающий боль.

— Ты о чем?

— О моей сумке. Ты целый день ее носишь.

— Я ухаживаю.

— Что? — я чуть не задохнулась от удивления.

— Я думал, ты поняла. После вчерашнего вечера это логично.

— Ильим, ты чего? — не было слов, чтобы выразить весь абсурд ситуации, поэтому я замолчала, а собравшись с мыслями, уверенно спросила. — Я тебе нравлюсь?

— Ты хорошенькая, — это прозвучало слишком заученно.

Стараясь не показывать насколько неприятно, когда для тебя подготовили комплимент, больше подходящей кучерявой собачке, сказала: