Фигура повара – вождь видел ее боковым зрением – уже давно беспокойно маячила у кружевной беседки, где накрыт был стол на одного: чайная пара костяного фарфора, серебряные приборы, блюдо с пирогами, заботливо накрытое льняной салфеткой. Пироги остывали. Вождь знал, что в печи стояла вторая партия расстегаев с грибами и курников – на случай, если первая остынет до того, как он сядет пить чай, а на разделочном столе раскатано тесто для третьей. Повар метнулся было на кухню за сменной партией, но вождь, не отрывая взгляда от бассейна, приподнял руку и раздраженно махнул ею: неси сюда свою стряпню и исчезни. Тот радостно схватил блюдо и побежал к бассейну – гранитная крошка неприятно зашуршала под ботинками.

– Почему камни на дорожке? – устало спросил вождь. – У них края острые, пораниться можно.

Повар закивал мелко, соглашаясь, затем покачал головой негодуя. Осторожно поставил блюдо на бортик, сдернул салфетку – густо запахло вареными грибами – и, выждав пару мгновений, растворился в пространстве.

Цвет у пирогов был чересчур яркий: тесто перед посадкой в печь слишком густо смазали яичным желтком, и оно перерумянилось. Вождь взял в руку расстегай – тяжелый, рыхловатый, по пальцам потекло теплое сливочное масло – и кинул в бассейн.

Вода тотчас вскипела – пирог был разорван на куски и исчез; карпы бились, дрожа от возбуждения, ждали новой подачки, хлестали друг друга хвостами, теряя чешую. В бурлении воды вождь явственно различал чмокающий звук, с которым раскрывались рыбьи рты. Он бросил еще один пирог, затем еще…

На столе в кабинете лежал и ждал отчет по немецкой операции. Вождь взял бумаги с собой на черноморскую дачу, но до сих пор так и не притронулся к тоненькой папке-сшивателю. Незачем – он знал содержание, не заглядывая в текст.

Германия готовилась к войне, готовилась уже давно. В ее богатом арсенале среди прочих было еще не испытанное, но серьезное оружие: этнические немцы – табун троянских коней, рассыпанных по земному шару и ожидающих своего часа. Гитлер – безумец, истерик и несомненный демагогический гений – во время своих многочасовых выступлений впадал в ораторский экстаз, повествуя о несправедливом отношении других государств к проживающим на их территориях “вернейшим сынам арийской нации”. Он жаждал, чтобы сыны эти встали под знамена Рейха: провозгласил начало борьбы (пока всего лишь борьбы) за создание нацистской Германии за границей и ввел понятие “абсолютного немца”, автоматически превращавшего любого, в ком текла благородная арийская кровь, в нациста, ибо “кровь сильнее паспорта”.

Пальцы вождя ломали мягкое тесто и бросали в воду. Сегодня, в мае тысяча девятьсот тридцать восьмого года, в СССР проживал один миллион триста тысяч этнических немцев.

Рейх неутомимо трудился, готовя “троянских коней” к предстоящей войне и не очень скрывая свои намерения. Пять лет назад третий по значимости человек в Рейхе и уполномоченный фюрера по Volkstumspolitik[6] Рудольф Гесс создал Совет по делам фольксдойче. Успехи Гесса на этом поприще показались Гитлеру скромными, и два года спустя тема фольксдойче была передана в Бюро по связям с немцами за рубежом, под крыло ведомства Риббентропа. Однако и эта мера была скоро признана недостаточно действенной, и в прошлом году для объединения сынов арийской нации под знаменем Рейха было создано специальное учреждение –