– Почему?

– Немцы в лесу. Вначале кричали, как загонщики во время облавы, а теперь притихли. Хотят закрыть нам проход через болото…

Мы еще раз убедились, что враг не прост.

Круглов внимательно осмотрел нас, дружески потрепал по плечу Сидорова:

– Ну, я думаю, фашисты все болото не закрыли, проберемся.

Сидоров поплевал на руки, потер их:

– Проберемся, товарищ командир. И папочки с бумажками доставим в срок.

Мы шли по лесным зарослям и, натыкаясь в темноте на сухие сучья, царапали до крови лица и руки. Оторвавшись от преследования, мы вошли в густой высокий камыш. Под нашими ногами почва закачалась, как тесто. Продвигаясь шаг за шагом, утопая в сыром мху, мы уходили все глубже и глубже в заросли. Немцев мы опередили всего лишь на несколько минут. Не успели мы пройти по болоту и трехсот метров, как за собой услышали немецкий говор и повизгивание собак. Но, к счастью, дальше болото было сухое. Это позволило нам быстро проскочить вперед.

Сидоров, поравнявшись с взятым нами «в плен» красноармейцем, который нес «в подарок жене» орудийный прицел, сказал:

– А ты, браток, прости: темно, не разглядели.

– Угостили по чести, ничего не скажешь, и теперь в ушах звенит. Но зато дома.

Я лежал в окопе, глядя на волнующееся ржаное поле. Рядом со мной лежал Володя Сидоров. Он был человеком бойкого и цепкого ума; никто из нас не мог быстрее и правильнее его оценить боевую обстановку. Он всегда умел выбрать выгодное место в бою. На его простом лице со вздернутым носом неизменно сияли улыбкой хитрые маленькие глазки, и в размашистых и уверенных движениях снайпера сказывался весь его характер. Вот и теперь мы заняли свою позицию вблизи шоссейной дороги по его выбору.

Два дня было тихо. Мы уже думали, что продвижение врага наконец приостановлено. Но вот утром 7 сентября в расположении нашего батальона разорвался вражеский снаряд. Это было началом ожесточенного сражения за город Ропшу. С каждой минутой артиллерийская стрельба усиливалась, в ней приняли участие сотни пушек с обеих сторон. Воздух наполнился грохотом разрывов и скрежетом металла. Кругом неистово бушевало пламя пожаров. Как всегда во время артподготовки, в голове у меня стоял непрерывный шум, лицо и руки незаметно покрылись копотью. Появилась страшная жажда. Казалось, что один глоток воды сразу вернет спокойствие и прежнюю силу! Но это мучительное состояние продолжалось только до тех пор, пока не показалась каска первого вражеского солдата. Как только эта каска появляется перед твоими глазами, сразу забывается все: жажда, усталость, шум в голове. Ты целиком подчинен одному желанию – убить фашиста. Видишь врага – и радуешься его смерти.

Уткнувшись лицом в песок, мы с моим напарником Сидоровым изредка переглядывались. Как это произошло, я не заметил, но когда я снова взглянул на Володю, он лежал беспомощно на боку, лицо его было залито кровью. Я прижался ухом к его груди – он был мертв.

Всего лишь минуту назад Сидоров мне говорил:

– Дыши ровнее и только открытым ртом, не давай биться часто сердцу, а то потеряешь меткость выстрела. – И, подмигнув мне, добавил: – Скоро подойдет и наша очередь стрелять.