— Ашенторн, я…

— Ванесса, не надо извиняться, вашей вины в случившемся нет. — Мужчина слегка отвернул голову и поджал губы.

— Но я всё равно почему-то чувствую себя виноватой и… — Неожиданно меня осенило. — Вы тоже считаете, что я сделала это специально, да?

Мне было наплевать, что думает обо мне сам Оушен и остальные ларки, но мне становилось дурно от мысли, что Ашенторн тоже так считает.

— Послушайте, Ванесса. — Он поднял ладонь, прикрывая фиалковые глаза. — Я очень устал, день выдался длинным и тяжёлым, ещё эти разборки в столовой. Вас никто ни в чём не обвиняет, просто всё сложилось так, как сложилось. Оушен истолковал ваше поведение неверно, за что и поплатился, на этом всё.

Капитан действительно ни в чём не обвинял, и мужской голос звучал ровно, спокойно. Вот только потому, что он вновь упорно избегал меня взглядом, мне стало нехорошо. Одним стремительным движением сгребла все лежащие на тумбочке чипы, второй рукой перехватила запястье Ашенторна и, невзирая на колоссальное изумление ларка, пересыпала абсолютно все микросхемы в широкую мужскую ладонь.

— Вот! — заявила, чувствуя, что меня внутренне трясёт от злости. — Мне не нужны деньги Оушена. Ни кредита. Здесь всё, чем он швырнул в меня на пороге этой самой каюты. Пускай их сожжёт или проглотит и подавится, а я принимать эти деньги отказываюсь!

— Но Ванесса! — Ашенторн был шокирован настолько сильно, что фиалковые глаза распахнулись, а зрачок стал узким-узким. — Это же огромное состояние! С такими деньгами вы можете больше не работать и не выбирать себе защитника, если это так противно вашей сути…

Я хотела рассмеяться во весь голос, если бы это не было так грустно. Гражданам Танорга на родной планете деньги вообще не особо нужны, а вот найти любящего и заботливого мужчину мне до сих пор не удалось. Я бы хотела, очень хотела, но, видимо, он живёт где-то в другой галактике.

Капитан осёкся. Он что-то понял по моим глазам. Склонил голову, пробормотал благодарность от имени помощника и, не прощаясь, вышел за дверь. А я вдруг почувствовала, как предательски защипало в носу, не удержалась и шмыгнула, не давая себе разрешения разреветься.

Следующие два дня прошли абсолютно одинаково. Ранним утром, когда в пищеблоке ещё никого не было, приходила на кухню, откладывала себе в термосы и одноразовые контейнеры еды на весь день, после чего уносила всё в каюту и там завтракала вместе с Ежевикой. Потом собиралась, шла в карантинный и моторный отсеки. В карантинном изучала боксы, где жили альпаки, в моторном — рисовала схему для преобразователя ионов и дополнительного теплоотвода, перебирала запчасти в шкафу с инструментами и составляла перечень необходимых для покупки на Тортурге деталей. Потом шла обратно в каюту, принимала душ, обедала и садилась за шитьё. Я принципиально решила сшить себе несколько тёмных юбок после того, что рассказал Дъоши, и ходить только в них. Правда, почти сразу же выяснилось, что приседать или нагибаться в такой одежде совершенно неудобно. В итоге остановилась на том, что буду надевать тёмно-серые спортивные леггинсы, а уже поверх них завязывать поясок с двумя длинными лоскутами спереди и сзади. Таким образом, формально мою новую одежду можно было бы назвать юбкой, но фактически движений она не сковывала и ничуть не мешала.