«Ты просто не можешь уйти, когда в тебе так нуждаются» повторил он ее слова про себя и снова вспомнил отца. Он тоже нуждался в нем в момент своей смерти… Коллум вспомнил, как он выкрикнул его имя, валясь с лошади со стрелою в руке. Он подумал еще, что отцу повезло, что он может остаться в живых, надо только помочь ему… Но не мог пошевелиться. А потом из леса вышел мужчина… Среднего роста, среднего телосложения. Лицо… Коллум попытался припомнить его. Лицо… Было слишком темно, он не мог различить его черт.

— Ну что, Верн Шерман, — произнес этот мужчина, — пришел твой черед ответить за свое злодеяние. Умри же с мыслью о том, что твой собственный грех… твоя ненасытность в потворстве безудержным развлечениям и жестокости положили конец не только тебе самому, но и всему роду Шерманов. — На этих словах из леса выступила вторая фигура, женская. Она встала подле мужчины, и отец его, Коллум видел, дернулся как от удара.

— Тереза, — прошептал он.

Тереза, одна из служанок, помогающих в детской?! Боже праведный, Лора… Его девочка. Коллум попытался подняться, но лишь застонал, привлекая к себе внимание.

Мужчина, говоривший с отцом, поглядел на него долгим взглядом, и произнес, обращаясь к отцу:

— Не Тереза, господин Шерман, — Мария Уоттс, мать несчастной, которую вы убили своими руками.

— Мария Уоттс, — повторил отец, словно не понимая, о ком идет речь.

Коллум знал: имя известно ему. Отец через силу, но поведал ему свою версию произошедших событий. Мол, девушка, спасаясь от них, распахнула чердачное окно и пригрозила, что сбросится вниз, коли они не оставят в покое ее и других членов семьи. Отец с Айфордом отступили, не желая брать грех на душу, да тут — вот незадача! — девушка оступилась и полетела вниз на мостовую. Якобы Айфорд, мучимый угрызениями совести, обвинил в произошедшем его, Шермана, и разорвал всякие отношения между ними. Сам вид бывшего друга напоминал ему то, о чем он желал бы забыть… Коллум был не дурак и понимал, что это лишь полуправда — не истина во всей её полноте, но большего не добился.

И вот воздаяние их настигло…

— У вас красивая, умная внучка, господин Шерман, — произнесла женщина, глядя на него сверху вниз. — Жаль, из-за вас ей не суждено вырасти и прожить свою жизнь так, как ей бы хотелось. — Пауза. — Точно так же, как вы поступили с нашей девочкой Абигейл, мы поступим и с Лорой…

— Не трогайте ее, свиньи, — процедил Шерман, сверкая глазами. — Не трогайте или поплатитесь жизнью!

И отец Абигейл Уотс произнес:

— Наша жизнь закончилась вместе с гибелью дочери, Шерман. Ты забрал у нас самое дорогое и должен за этот ответить…

— Я ничего ей не сделал! — закричал тот. — Даже пальцем не прикоснулся. Это Айфорд… это он напугал ее так, что она сиганула в окно.

— А твои друзья утверждают другое, — возразил ему собеседник. — Говорят, ты хвалился, что… — голос его пресекся, — держал ее, когда Айфорд…

И Верн закричал:

— Она выпрыгнула сама!

— … Потому что вы ее вынудили. — Мужчина направил на него арбалет.

И Верн, мужчина, не терпящий возражений и скользящий по жизни с высоко поднятой головой, заплакал, словно ребенок: