Еще более очевидна мифологическая основа образов русских и, к примеру, сербских былинных героев, четко делящихся на стихийных (Святогор), старших (Илья Муромец – Олий Моровлин, Вук Бранкович – Вук Огненный Змей[44]) и младших (Алеша Попович – Лешко Попялов). Но если Святогор или его отец (в некоторых былинах называемый Колываном, или Плёном[45]) полностью принадлежат к стихийной мифологии, а в образах Вука, Вольги, Потыка, Чурилы (Джурилы) и Ильи Муромца очевидны черты Велеса, Радегаста, Перуна и Ярилы, то Алеша Попович и ему подобные персонажи уже целиком относятся к эпохе первых князей-героев. Былина о Хотене Блудовиче представляет славяно-варяжский родовой быт.
Однако немалое количество былинных персонажей действует в эпоху феодальной раздробленности, живописуя древнерусскую жизнь XII–XIII веков[46]. Есть и прямо исторические персонажи, ставшие былинными, например – Ернак (не покоритель Сибири Ермак, но один из предводителей гуннов, сын Аттилы, брат Денгизика), Ставр Годинович (имя христианское, отчество языческое).
Некоторых героев былин сложно отделить от балладной, аллегорической стихии. Таков Сухман Одихмантьевич (Довмонтович?), Дунай Иванович. Тут уже отзвук ранней истории княжества Русского и Литовского.
Особое место в русских былинах принадлежит образу Садко (а также связанным с ним образам Василия Буслаевича и Соловья Будимировича). Это фигура волшебного гусляра, подобного финскому Вяйнемёйнену и греческому Орфею. Садко, сам не будучи полубогом, тем не менее особенно тесно связан с морским владыкой (Ящером?). Он выступает в качестве жениха его дочери Волховы.
Заслуживает внимания наблюдение современного исследователя Л. Прозорова о том, что в изначальных текстах былин Владимир Креститель нигде не носит отчество Святославич. Чаще всего он именуется Всеславичем. Это серьезный аргумент в пользу того, что наиболее древние сюжеты о русских богатырях связаны не с Владимиром стольнокиевским, а с каким-то его языческим предком. Скорее всего, это был Владимир Старый, сын Словена, правивший в Новгороде за девять колен до Рюрика или, в некоторых сюжетах, связанных с Галичем или Черниговом, его потомок Рогволод Рыжебородый, известный из скандинавских саг[47].
В свою очередь, с этим наблюдением также связана другая мысль Л. Прозорова о том, что жена и дочь былинного Владимира Красное Солнце – далеко не случайно выручают посаженных князем в погреб храбров. В некоторых текстах прямо говорится об изменах жены Владимира мужу. Впрочем, это нельзя считать простым проявлением похоти. Речь идет о сакральном языческом браке, когда жена (дочь) правителя одновременно является олицетворением плодородной земли, всех женщин общины.
Отсюда следует, по крайней мере, три важных вывода.
Во-первых, Волх Всеславьевич и Микула Селянинович – Ратарь Селягинович, Святогор не зря называются «стихийными богатырями». По мнению ученых, это полубоги, олицетворяющие различные стихии природы: лес, землю, горы. Причем, если Волх Всеславьевич имеет своих потомков (впоследствии с ним отождествляли исторических персонажей вроде Вещего Олега и полоцкого князя Всеслава Брячиславича), то Микула Селянинович и Святогор находятся как бы вне времени. Микула Селянинович продолжает олицетворять землю, пахарей-оратаев Руси и в пору христианства. Святогор остается чисто языческим персонажем. Он умирает, не оставив потомства (при том, что род великана Плёна, отца Святогора, не пресекается. Известен сын или потомок великана Плёна – Чурила Плёнкович).