«Шелли, видимо, тоже не знала, что отбеливатель опасен», – утверждал он.

Как Кэти десять лет назад, Рон катился по наклонной. Он стоял на краю обрыва, и Шелли упиралась ему в спину ногой. Однако она делала вид, что обеспокоена его состоянием. Больше не обвиняла в убийстве ее названного отца, Мака. И реже осыпала привычными оскорблениями.

В один из летних дней 2003 года Шелли позвонила Дэйву на работу и сказала, что очень волнуется. Ему даже показалось, что жена в панике. Она пыталась договориться, чтобы Рона приняли в приют для бездомных в Абердине. Но тот и слышать ничего не хочет. Отказывается ехать наотрез.

Такое впечатление, что он застрял у них навсегда. Но ей надо, чтобы он уехал. Она больше не может с ним справляться.

Шелли говорила, что Рон пытался совершить самоубийство, спрыгнув с одного из их старых деревьев.

– Как это произошло? – спросил Дэйв.

– Он сказал, что хочет себя убить.

– Правда?

– Да, – ответила жена. – Он знает, что мы всерьез собираемся перевезти его в приют.

Дэйв не питал к Рону теплых чувств. Его сильно смущало, что тот бродит в одних трусах по ферме на виду у Тори и что его присутствие ложится на Шелли тяжелым грузом.

Шелли продолжала гнуть свое:

– Он сказал, что не в силах жить дальше и хочет оказать всем услугу и положить этому конец. Сказал, что просит прощения. «Я для всех обуза, а моя жизнь – полный провал. Я только мешаю тебе, Дэйву и Тори. Я не знаю, что мне сделать еще».

Уже несколько дней Рон просто лежал у них на крыльце или на террасе. Шелли поила его виски, а Тори говорила, что Рон заболел, но обещала, что он скоро поправиться. Тори хотела верить матери. Но его ноги! Они так опухли, что он едва мог ими пошевелить.

– Завтра я отвезу его в дом Мака, там он немного отдохнет, – сказала ей Шелли.

– Один?

– С ним все будет в порядке. Правда же, Рон?

Рон совсем ослаб и был пьян. Ему удалось лишь слегка кивнуть головой.

– Ты уверена, мам?

– Я буду каждый день его проведывать. Не беспокойся.

Проснувшись на следующее утро, Тори поняла, что Рона у них нет.

– Где он? – спросила девочка у матери.

Шелли посмотрела ей прямо в глаза.

– Утром я отвезла его к Маку.

Окна Тори выходили на подъездную дорожку, засыпанную гравием, из-за которого никто не мог подобраться к дому, потому что камешки громко хру- стели.

– О! – воскликнула Тори, понимая, что это откровенная ложь. – Я просто не слышала, как вы уез- жали.

Рона не было уже несколько дней. Тори с матерью сидели на диване и смотрели телевизор.

– Никому не рассказывай про Рона, – сказала ей Шелли.

Серьезно, мам?

Тори не понимала, что именно не должна говорить. Список был такой длинный, что мог занять страниц сто.

– Не рассказывать что?

Шелли пронзила дочь острым, даже угрожающим взглядом.

– Если ты кому-нибудь расскажешь, особенно Сэми, я от тебя откажусь. Честно слово. Откажусь – на всю оставшуюся жизнь.

Это и правда угроза.

В комнате стало очень тихо.

– Я ничего не расскажу, – ответила Тори. Она не стала спрашивать мать, почему та сделала упор на Сэми. Сэми никогда не говорила про Шелли плохо. По крайней мере, не с Тори. Конечно, она могла сказать, что их мать странная, но так, наверное, говорят все подростки.