— Кому это нужно?

— Искандеру аль-Мактуму, — озвучиваю я одну из имеющихся версий. — Наследник не собирается ждать смерти короля. Ему нужна власть, трон психически нестабильного отца. В руках американцев подобная информационная бомба сможет нанести серьезной урон политике Анмара, повлечь за собой многочисленные необратимые последствия. Мы оба понимаем степень угрозы, Кадер.

— Почему я должен тебе верить?

— У меня нет причин лгать. Нет причин сотрудничать с ЦРУ и отказываться от страны, которая, как ты правильно заметил, дала мне все, что я имею. Дай мне закончить операцию, Кадер. Я получу данные и ликвидирую Видада. Я знаю, где его искать. Без меня вам его не найти. Времени нет. Возможно, прямо сейчас они покидают Анмар.

— А, если снова провалишь задание и упустишь его?

— Сделаешь то, что посчитаешь нужным.

Эрика

Я просыпаюсь от оглушительного звука вертолетных лопастей, он настолько громкий, что кажется, будто эта железная птица приземлилась прямо в тесной спальне штаба.

— Рика, подъем. Мы вылетаем. В Израиле пересядем на самолет, — сквозь призму остатков сна слышу решительный голос Зейна, резко сажусь на постели, свесив ноги вниз. В один прыжок касаюсь ступнями пола.

— Сколько я спала? Что с Видадом?

— Почти сутки, Рика. Ублюдок пришел в себя. Пообещал позвонить связному для передачи данных, как только мы оторвемся от земли, и завершит по факту обеспечения ему безопасности.

Мы действуем быстро. Как только выхожу из спальни, замечаю зажатого между Китом и его напарником Видада, скованного наручниками по рукам и ногам. Его кровоточащая открытая рана промыта и зашита, но я думаю, что внешнее повреждение — лишь верхушка айсберга его бед. Ублюдок едва стоит на ногах, взгляд бегающий, потерянный, трусливый, убогий. Нет ни намека на былую стать и так называемую «породу», гордость. Но, даже находясь в таком состоянии, Видад смеет обращаться ко мне и называть меня по имени, словно, мать его, он не является одним из организаторов синдиката работорговцев.

— Что, Рика? Довольна? Ненавидишь меня? Вижу, что да, — Видад бросает беглый взгляд на мои сжатые кулаки, на мгновение фиксируя внимание на кольце Джамаля, сдвигает брови, в глазах появляется тяжёлое нечитаемое выражение. Я тут же прячу одну кисть руки за спину. Он нервно облизывает пересохшие губы. — Что плохого я тебе сделал, крошка?

— Ты — жалкое подобие мужчины, Видад, если смел прикрывать все это дерьмо по торговле людьми таким делом, как благотворительность. А была ли она, Видад, твоя общественная деятельность? Дай угадаю: ее ты подделал, — поравнявшись с Видадом, я неотрывно смотрю ему в глаза, смело высказываю трусу в лицо все, что о нем думаю.

— Шармута. Ты сдохнешь, когда я затолкаю свой член в твой грязный рот!

— Так вот оно какое, твое истинное лицо, Ильдар? Мне даже ответить на твою угрозу нечего. Настолько она в твоем положении жалкая.

Не знаю, чем бы закончился этот разговор, но Зейн прерывает его тем, что берет меня за руку и выводит из штаба, провожая к вертолету и помогая устроиться на заднем сиденье. Хассан садится рядом со мной, ещё пару минут уходит на то, чтобы затолкать в летающую машину обездвиженного Видада.