— Серьёзно?

Он поднял бровь, глядя на мою руку, и я крепче сжала пальцами маникюрные ножницы. Единственное мало-мальски похожее на оружие из того, что я нашла в ящиках трюмо перед тем, как заснуть.

— Не подходи!

Отступая назад, когда он шагнул вперёд. Спокойно, даже расслабленно. Сложив руки на груди. Сейчас на нём была чёрная шёлковая рубашка с закатанными по локоть рукавами и чёрные же брюки.

— Смотри, подошёл. Что сделаешь?

Ещё ближе.

— Я…я тебя ударю.

— Этим? — кивнул на ножницы.

— Д..да. Не подходии!

В горле пересыхает от невырвавшегося крика. Потому что мужчина не останавливается. Подходит всё ближе и ближе, вынуждая отходить назад. К стене.

— Зачем пришёл?

Выдавила из себя, просто потому что нужно говорить. Потому что молчать страшно. Когда он тоже молча двигается на меня, и комната словно сужается, словно уменьшается, как будто он отрезает меня от остального мира собой. Нужно заставить его остановиться. Вот так, как сейчас. Не позволить «сожрать» этому страху лишние квадратные метры, потому что с каждым съеденным квадратом мне всё труднее дышать.

— Это мой дом.

— Сюда зачем пришёл? С-сюда…?

— Поговорить. Не хочешь?

И, Боже, он останавливается! Словно поняв, насколько меня пугает каждый его шаг, он останавливается, позволяя осторожно выдохнуть.

— Хочу.

— Задавай вопросы, — посмотрел на часы на запястье, — у меня мало времени.

— Где мы?

— В Чечне.

— Кто вы?

— Саид, — усмешка, — Саид Нармузинов.

И в горле перехватывает от ужаса. Невольно сжала шею, отступая ещё. Несмотря на то, что он стоит. Просто стоит и смотрит, как меня начинает трясти. Как много Нармузиновых в нашей стране? Сотни? Тысячи? Это же не значит, что он может быть…Но он вновь усмехается. Едва заметно. Достаточно заметно, чтобы тот самый страх таки добрался до самых пальцев, заставив оцепенеть.

— Значит, знаешь, кто я. Это хорошо. Это сэкономит нам время.

— Зачем я вам нужна?

— Я уже сказал. Утром, — почему-то появилось ощущение, что мужчине надоело. Надоело разговаривать со мной. Может, потому что он ещё раз взглянул на часы и сделал еще шаг ко мне. Боже, слишком близко для меня. Паника вновь вскидывает голову, заставляя обнять себя одной рукой, выставив вторую для защиты. Эта тварь не уходила ни на секунду, но будто позволяла дышать, пока он отвечал на вопросы. А сейчас она приблизилась вплотную. Вместе с ним. Если он протянет руку, то коснётся моих волос, на которые сейчас смотрит. Он вообще странно смотрит на меня. Изучает. Всё еще изучает. Но не целиком, а будто фрагментами. Взгляд на мою вытянутую руку, затем — на грудь, на плечи, на волосы. Он чертовски долго смотрит на мои волосы.

— Вы не говорили.

Мотая головой и моля Господа, чтобы он просто стоял на месте. Только не приближайся, пожалуйста! Оставь эти жалкие полметра между нами, чтобы я могла дышать и дальше.

— Говорил. Забыла? Или не слышать других — это отличительная черта Вороновых?

Нет! Пожалуйста, остановись! Из глаз брызнули слёзы, когда он опять шагнул…и этот монстр удивлённо нахмурился и остановился.

— Почему ты плачешь?

Серьезно? Он не понимает? Потому что ты похитил меня, сукин сын! Потому что притащил силком в свой гадюшник и запер в своей чёртовой комнате. Потому что ты стоишь слишком близко ко мне. Так близко, как я не позволяю никому чужому.