Только здесь мелкий пакостник наконец понял разницу между рублем и долларом. Только здесь, он наконец ощутил разницу между ударом по левой щеке правым кулаком и ударом по правой щеке левым.

Люди шли и шли… Бывшая кепочка рейхсляйтера была наполнена жалкими пятаками и дорогими центами. Никто не обращал на него внимания. И все было бы хорошо, если бы Борман не решился закурить. Он забыл прочитать, висевший у ГУМа плакат с надписью:

На Красной площади не курят!

Борман закурил сигарету, вдохнул легкий ее аромат и даже не заметил, как получил поддых от мощного парня — агента КГБ, маячившего у него под глазами третий час.

— Ты что, скотина, по-русски читать не умеешь?

— А в чем, собственно говоря, дело? — спросил удивленный Борман.

— Он еще и спрашивает! — сказал не менее удивленный агент КГБ и влепил очередную затрещину.

— Вы не имеете права! — запищал Борман.

— Имею, — сказал агент и мастерски врезал ногой в пах по-прежнему недоумевающему Борману.

— Да за что же, черт вас возьми?!

Агент КГБ, он же полковник срочной службы Григорий Мордобитов сделал довольную гримасу и надел на правую руку перчатку, предварительно вложив туда свинцовый кастет.

Борман видел все это и понял, что дело принимает серьезный оборот. Видели это и ротозеи, слоняющиеся по Красной площади, и молодые влюбленные парочки, зашедшие сюда, поглазеть на Ульянова-Ленина, и пенсионеры, и школьники, и студенты, и члены национальной Лиги Советского Союза «Ленин — не импотент, а просто больной человек!», и даже агенты ЦРУ, Великобритании, Франции, Германии, молодой еще тогда Республики Зимбабве и других разведок. Видел это и Юрий Алексеевич Гагарин. Все они собрались вокруг Бормана и ждали занимательного представления. Полковник Мордобитов не заставил себя ждать. Очередной удар он решил нанести в область, чуть ниже пояса. Борман взвыл и принялся материться на немецком языке. Мордобитов не знал немецкого языка, но его обучали в школе КГБ, где привили ненависть ко всем чуждым языкам, и поэтому, немного подумав, он повторно нанес удар в то же место. В толпе послышались радостные рукоплескания. Кто-то, очень порядочный на вид подошел к Мордобитову и крепко, no-товарищески, пожал ему руку, похлопав его по щеке и сказав:

— Вот такие мальчики восславят нашу Родину!

Видя такую поддержку, Мордобитов зажал жалкое горло Бормана в своих руках и принялся душить его. Изрыгая пену, Борман кричал:

— Помилосердствуйте, соотечественники!

Германские агенты молча стояли и не могли ничего сделать.

Гришка Мордобитов еще с детства был далеко не глупым парнем и решил отпустить несчастного, так как мог его задушить до смерти, и тем самым оградить себя от удовольствия издеваться над ним дальше. Положив несчастного лицом вниз, он врезал ему по почкам с двух сторон…

Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы в Кремле не открылась форточка и из нее не высунулась кричавшая лысая голова:

— Товарищи, дорогие мои, ну разве ж можно так?! По почкам же это очень больно! Надо просто, по морде, по морде и по-жестче!

Все были удивлены, узнав в кричавшем, Никиту Сергеевича Хрущева.