— А кого бьем? — спросила голова.

— Он курил на Красной площади, — крикнули из толпы.

— Так дайте ему еще и приведите ко мне на допрос.

— Слушаюсь, товарищ Первый секретарь! — сказал Григорий Мордобитов и мощным ударом в нижнюю челюсть заставил несчастного Бормана встать на колени.

— Я больше не буду! — заплакал мелкий пакостник.

— Там разберутся, — сказал Мордобитов и поволок за собой стонавшее тело…

…В кабинете Первого, кроме самого Первого, были Леонид Ильич Брежнев, Константин Устинович Черненко, Юрий Владимирович Андропов, Жуков, Микоян, Пельше, работники ЦК, секретари, секретарши, графин самогонки, икра черная, икра красная, икра баклажановая, рябчики в слоновом соусе, лягушатина в масле, говядина в виде тушенки, суп с фрикадельками, суп гороховый, уха из отборных сортов осетрины, грибки, запеченные в сметанном соусе, цыплята табака, рагу из баранины, обыкновенные русские пельмени, две банки консервов «Завтрак туриста», кильки в томатном соусе, пакетик молока, бутылочка кефира, черный бразильский хлеб, израильский кофе, английское какао и нежный, ароматный Южно-Африканский черный чай. Проходило важное совещание на тему: до какой степени дошли советские граждане, что курят на Красной площади.

— Товарищи, оказывается среди нас есть такие товарищи, что нам совсем не товарищи, — начал Брежнев.

— Товарищи, моя однако, возмущается! — подхватил Черненко.

— Сажать таких надо! — задумчиво изрек Андропов.

— Может, позвать Штирлица? — помыслил вслух Жуков.

Пельше посмотрел на Хрущева, перевел взгляд на Брежнева и, остановившись на Жукове, спросил:

— А может?..

— Ни к чему! — ответил Жуков.

— А если попробовать?..

— Не выйдет!

— А может, попытаться?..

— А вот это рискните! — сказал Жуков, и Пельше вышел.

Через минуту он вернулся вместе с Григорием Мордобитовым и грузным человеком, лет пятидесяти, c окровавленной физиономией и грустным выражением лица.

— Это он? — спросил Жуков.

— Да это же Борман! — удивился Леонид Ильич и, подойдя к Мартину Рейхстаговичу, плюнул ему в лицо, от чего тот заплакал. — Скотина, да тебя же ищет Штирлиц!

Полковник Мордобитов, вытянувшись, строго, как на параде, отчеканил:

— Это я его нашел!

— Где? — спросил Жуков.

— На Красной площади. Он там курил и просил подаяние.

Неожиданно вскочил Хрущев. Услышав про подаяние, он швырнул графин с самогонкой в несчастного Бормана, закричав при этом:

— В камеру пыток его!

Леонид Ильич, решив, что дело может принять нежелательный для него оборот, сказал:

— Сергеич, этот человек связан каким-то странным образом с новым заданием Центра, порученным Штирлицу.

— Кто такой Штирлиц? — спросил Хрущев, повергая тем самым всех в удивление.

Брежнев с ненавистью взглянул на Хрущева и тихо сказал:

— Это не важно. Но этот человек может повлиять на исход вашей встречи в Нью-Йорке.

Никита Сергеевич подошел к дурно пахнущему Борману, тупо уставился в его глаза, плюнул в них и, обращаясь ко всем, спросил:

— Неужели эта шалава может повлиять на исход советско-американской встречи?

Все молчали.

Наконец, Леонид Ильич, решив, что надо продолжать совещание, сказал: