— Ну вам, отец Анатолий, можно бы и помолчать, — перестал смеяться старый священник. — Вам тридцать, а мне седьмой десяток в конце. Однако мы с Тимофеем не жалуемся, нам легче, у нас с ним чувство юмора есть. А у вас его нет. Правда, Тимофей?

— Как бог свят, — подтвердил сторож, не совсем понимая, на что перекинулся разговор, и вопросительно посмотрел на молодого священника.

Но отцу Анатолию, видимо, не хочется ни спорить, ни возражать. Он повел бровью, улыбнулся — как царство небесное подарил. Синеглазый, прямоносый, с плоскими скулами и высоким гладким лбом, красивый не одними чертами лица, а и улыбкой, и взглядом, добрым, открытым и чистым.

Тимофей умилился, на батюшку глядючи: «Ровно архангел!» — а вслух укорил:

— Вот дымишь ты, отец мой, как хорошее кадило. Невылазно торчит у тебя цигарка в зубах.

— Недурная привычка в нашем деле, — одобрил отец Константин. — Женщины не любят, когда курят мужья, а ежели от молодого симпатичного батюшки, коему страждущая открывает душу, попахивает табачком, это даже приятно. Сразу замечает, что перед нею не ангел бесплотный, а живой мужчина, и тянется к нему душой и телом.

Отец Анатолий засмеялся, встал, прошелся как на разминке, широкоплечий, рослый, прямой. Спортивная рубашка и летние светлые брюки ладно сидели на нем.

— Небось, батюшка, дамочки у тебя на исповеди, каясь во грехах, жалеют о том, что не с тем грешили, — хихикнул Тимофей.

— Не всякий грех грешен, — ответил молодой священник. — Это с какой стороны на него посмотреть.

— Именно, — поддержал отец Константин. — К примеру, вы, духовное лицо, женатый человек, а вам Серафима предлагает некую свободную даму для проведения времени. Грешно? Но поскольку жена от вас сбежала, а мужчина вы в самой поре, то какой же в том грех?

— Какой уж! — присоединил свое мнение Тимофей.

— Нашли о чем судачить! — вспылил отец Анатолий, нахмурился и отвернулся. — Нужно мне это сватовство, как вам, любезные, пострижение в монахи.

— Уж это верно, ни к чему, — польщенно заулыбался сторож. — Ну подумай сам, от каких искушений нам спасаться в монастыре?

На подоконнике бесцеремонно и жизнерадостно залился телефон. Сторож подскочил, объявил в трубку:

— Собор слушает! — Подержал минуту, вздохнул: — Обратно не туда попали.

В дверь постучали — как поскребли. Вошла тихонечко Серафима, взглянула из-под надвинутого на брови платка робко и всевидяще, будто стены и пол подмела взглядом.

— Женщина хочет молитву взять, — обратилась она с поклоном к отцу Анатолию. — Вам, батюшка. Идите облачаться.

Отец Анатолий ткнул окурок в жестяную баночку и вышел следом за Серафимой. Тимофей глянул в оконце, сказал:

— Знал владыка, кого к нам прислать. Третий месяц батюшка Анатолий служит у нас, а от бабенок отбою нет в соборе. Так и идут, так и идут на него смотреть. Да ведь не отымешь, есть на что глянуть. И от такого парня жена ушла. Разве таких кидают?

— Попадьей называться не каждой под силу. Но я думаю, что отец Анатолий не шибко и горюет.

— Что же делать-то? Нешто он каменный? Жениться ведь нельзя.

— И это выгодно для прихода. Свободен, молод, собою хорош, а чем больше поклонниц, тем больше прихожанок. Не поп — находка, ищи — не найдешь.